— Пора, Крис, — сказал Моддард, — «Прометей» у Соляриса, через пятнадцать минут будем на орбите.
Кельвин бросил в брезентовый мешок несколько свертков.
— Здесь у меня две бутылки джина для Снаута и для Гибаряна лаваш и зелень, — продолжал Моддард от двери. — Он мне говорил как-то, что если уж ему суждено погибнуть, то от того только, что его лишат армянской травы этой.
В кабину вошел доктор, держа в руке шприц с клочком ваты на кончике иглы.
— Давайте, Кельвин.
Крис подошел к стене, на которой висели три мужских фотографии, и оголил плечо. Пока доктор делал ему укол, он внимательно их рассматривал.
— Снаут, Гибарян… Сарториус. Так? — спросил он.
— Вот именно, — ответил Моддард, — Сарториуса узнаешь? Он здесь в очках. Хотя ведь там их только трое. Разберетесь. Ну, Гибаряна ты и так знаешь.
— Не перебей бутылки, — сказал Плаут из коридора.
— Они там уж два года никого не видали — с ума сойдут от радости. В прошлый раз, когда вот он прилетел на Солярис, на станцию, они прямо ревели от счастья, когда тот вышел из ракеты. А потом банкет устроили со свечами. Я прямо ошалел от жалости, когда он мне рассказывал.
— Ничего смешного, — обиделся Плаут, — три года в консервной банке, над этим проклятым Солярисом. Заплачешь!
— План станции ты теперь знаешь, — сказал Моддард.
— Да его там встретят.
— Пошли, Крис. Подарки не забудь.
По металлическим ступенькам он спустился внутрь контейнера и вставил наконечник шланга в штуцер. Скафандр раздулся, теперь Кельвин не мог сделать ни малейшего движения. Подняв глаза, он увидел сквозь выпуклое стекло стены колодца и выше — лицо склонившегося над ним Моддарда. Потом лицо исчезло и стало темно. Послышался свист электромоторов.
— Готов, Кельвин? — раздалось в наушниках.
— Готов, Моддард.
— Не беспокойся ни о чем. Если замотает при посадке или со связью что-нибудь, станция тебя примет автоматически, — сказал Моддард. — Счастливого пути! Привет нашим! Да, чуть не забыл! Передай Гибаряну, что его жена вернулась с Центавра, радио было!
— Это я помню.
Наверху что-то заскрежетало, и контейнер вздрогнул.
— Когда старт? — спросил Кельвин.
— Уже летишь, Крис. Будь здоров!
Против его лица открылась широкая щель, через которую были видны звезды. Замелькала искрящаяся пыль. Стало жарко. Контейнер взревел раз, другой, корпус его начал вибрировать. Светящийся зеленоватый контур универсального указателя стал размазываться. Смотровое окно наполнял красный свет.
— Станция Солярис! — сказал Кельвин. — Станция Солярис! Сделайте что-нибудь! Кажется, я теряю стабилизацию. Станция Солярис, тут Кельвин. Прием.
