Не всегда конструктивно вел себя и Заказчик. Управление ВВС Красной Армии заключение по эскизному проекту ДВБ-102 утвердило (пусть и с замечаниями) 20 июля 1940 г. (подписали Начальник ВВС генерал-лейтенант авиации Смушкевич и Военком ВВС дивизионный комиссар Агальцов). А 4 октября 1940 г. внезапно появился совместный приказ наркома авиапромышленности и начальника Главного Управления ВВС о том, что конструкторы НКАП позволяют себе применение вооружения, не прошедшего предварительных испытаний в НИИ ВВС, что категорически запрещалось изданным 28 августа 1958 г. приказом по ВВС №341сс. И в качестве примера они привели именно ДВБ-102, а конкретно - его носовую стрелковую точку (как будто остальные испытывались!) и внешний держатель для торпеды, который разрабатывался по просьбе Наркомата ВМФ, но пока существовал только на бумаге и на первый самолет его ставить вообще не собирались.
Конечно, такой бестолковый приказ не мог остановить работы по ДВБ-102 - никто не собирался ждать, пока сделают специальные летающие лаборатории, чтобы испытать вооружение самолета на высоте 10000 м - не было еще такого самолета. Но подобные «ценные указания» только нервировали всех, и чтобы отбиться от них, показать их несостоятельность, приходилось тратить силы и бесценное время, которого у страны оставалось очень немного. Невзирая на убаюкивающий тон газет, все знали, что война вот-вот начнется, и оборонная промышленность уже работала по ее законам, забыв о вольнице мирного времени.
Работа кипит
Выдержать сроки постройки летных образцов самолета «102» не удалось. Почему? Однозначного ответа нет. Причиной тому было и то, что ОКБ Мясищева в полном составе все еще «мотало срок», а тюремный режим отнюдь не повышал производительность труда. Однако стоит признать и тот факт, что и будучи на свободе, Мясищев тоже уж очень долго тянул с выполнением порученного ему задания по разработке и запуску в производство документации на самолет ПС-84. Вообще, нетрудно видеть, что именно в середине и во второй половине 1930-х гг., даже до начала известной кампании политических репрессий, темпы внедрения новых типов самолетов в советской авиапромышленности существенно замедлились, а процент новых проектов, доведенных до стадии серийного производства, был самым низким за всю ее историю.
Любой творческий процесс (а дело создания новых самолетов является таковым) не может дать гарантии результата, так что введение уголовной ответственности за неуспех - это преступная глупость. Но и безнаказанности в деле, от которого зависит выживание страны, не может быть.
