Я скатился с кровати. Рана на руке закроется сама, но кровь и жижа на простынях никуда, мать их, не денутся. Я обмотал руку тряпкой и напялил первую подвернувшуюся одежду. Нельзя терять время. Действуй решительно, двигайся быстро, соображай на ходу. Я глянул на оружие в шкафу. Тесак – хорошая, практичная вещь. Но я взял длинный меч. Он не столько оружие, сколько предупреждение. Человек не цепляет на себя длинный меч, если не хочет располовинить кого-нибудь. Воронья Лапа редко посылает на задания, не требующие разлучать людей с их жизненно важными частями.
Конечно, оно бы помогло, если бы Безымянный сообщил, куда идти и кого я должен вытаскивать. Впрочем, понятно кого, тут не ошибешься. Я побежал к ближайшему стойлу, нанял коня и упряжь за непомерно высокую цену. По пути я заглянул к Ненн и забарабанил кулаком в дверь. Ненн выглянула из окна, увидела мою экипировку и выскочила, вооруженная до зубов. Она ничего не спрашивала, – наверное, посмотрела на то, как я стискиваю зубы. Ненн уселась за моей спиной.
Сначала я направился к Линдрику. Там оказалось темно и пусто. И никаких следов насилия. Я попробовал и переднюю, и заднюю двери, поколотил немного по ним. Безрезультатно. Никого дома. Ненн нахмурилась. Но я ничего не стал объяснять. Потом мы отправились в Уиллоуз.
Там все как обычно. Охрана на мосту через канал помахала нам руками – мол, проезжайте. Слуги несли по улицам закрытые корзины, катили запечатанные бочонки. Мы скакали по улицам к огромному особняку Эроно. Конюх взял мою лошадь, затем нерешительно выговорил:
– Сэр, вы вряд ли найдете работу сегодня. У нас тут скверное дело.
Что за дело, у конюха я выяснять не стал. Я отыскал дворецкого, покрасневшего и донельзя запыхавшегося. Ему было очень неуютно в жестком накрахмаленном воротнике. Зря отыскал. Надо было идти прямо к Эроно.
– Мне нужно видеть княгиню! – потребовал я и окинул его фирменным мрачным взглядом, сулящим лютую погибель.
Дворецкий посмотрел на меня, на железо за поясом, затем настойчиво попросил меня разоружиться, а Ненн – подождать в приемной. Ненн согласилась, и дворецкий повел меня по коридорам.
– Сэр, вы поранили руку? – осведомился он.
– Ничего страшного, заживет, – отмахнулся я.
Тонкая тряпка промокла, кровавое пятно уже побурело. Вороньей Лапе наплевать, что он творит со своими избранниками. Руку будто жгло каленым железом. Но страшней боли была ярость в голосе Безымянного.
Княгиня сидела в огромном кабинете, чью стену целиком занимало огромное окно. Перед нею лежали толстые стопки бумаг. Окно глядело на запад, в сторону, противоположную Мороку. Конечно, если есть возможность, лучше видеть голубое небо. Княгиня выглядела старой. Кожа в морщинах, бледные губы плотно сжаты. Дворецкий провел меня внутрь и ушел. Вход был со стороны слепого глаза княгини, и она меня не замечала.
