Черные крылья - Эд Макдональд

Ed McDonald

Blackwing

© ECM Creative Ltd, 2017

© Дмитрий Могилевцев, перевод, 2018

© Валерий Петелин, иллюстрация, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Их предупредили. Приспешники оставили лишь пустую квартиру да пару-тройку томиков нелегальной поэзии. На столе объедки, ящики шкафа выдвинуты, содержимое разворошено. Преступники спешно собрали пожитки, которые могли унести, и побежали на восток, в Морок. Давно, когда я еще носил мундир, маршал сказал мне, что в Морок уходят только отчаянные, тупые или жадные. Приспешники были из первых. А я собрал с десяток вторых и третьих и отправился убивать беглецов.

Мы вышли из Валенграда после полудня. День был обычный, смердело сточными ямами, убожеством, скверным концом скверного лета. Предложенные деньги не стоят риска, но я зарабатываю охотой на людей и не намерен тянуть с поимкой. Половина команды – жалкое местное отребье, никогда не бывавшее в Мороке. Они чуть не наложили в штаны, как только мы выехали за узкие городские ворота, и милю спустя уже расспрашивали про джиллингов и дульчеров. Через две мили один из них рыдал. Мои старики посмеивались и успокаивали: мол, вернемся до заката.

Но мы не догнали засранцев и через три дня. Уже никто не смеялся и не успокаивал.

– Они пошли на Пыльную расщелину, – сказал Тнота.

Он повертел круги на астролябии, поднял ее на уровень глаз, чтобы оценить расстояние между лунами.

– Капитан, а я ведь говорил, что туда они и побегут.

– Как в дупу на все сто, – ругнулся я.

Вон следы в песке, мать его. И вправду, прямиком туда.

– Ну дык, – изрек Тнота, ухмыляясь, скаля зубищи: горчично-желтый мазок на лице цвета смолы. – Я-то помню. Ты заявился в бар с бумагами, а я сразу говорю, мол, ставлю на то, что они побегут в ущелье. Значит, мне теперь причитается.

– Даже если б за эту работу прилично платили, ничего тебе не причиталось бы. А нам платят не прилично.

– И кто виноват? Не я выбираю работу, – заявил Тнота.

– Ты прав. Впервые за день. А теперь помолчи и проложи нам курс.

Тнота поднял подзорную трубу к небесам цвета синяка недельной давности. Грязно-золотое, зеленоватое, потрепанно-фиолетовое, уродливое буро-кровавое, будто сгусток мяса, лопнувших капилляров и засохших жиж. Тнота посчитал на пальцах, провел невидимую линию от одного месяца к другому. Трещины в небе не давали о себе знать, в клубящихся облаках лишь пробегал шепоток.

В Мороке все не так. Все неправильно. Скорей бы пристрелить ублюдков и повернуть домой!