– Большой Пес говорит, тебе не стоит опять мешаться со сливками, – заключил Тнота, когда я описал ему свои горести.
Хоть был всего час пополудни, Тнота уже раскупорил бочонок темного эля. Было бы грубостью не разделить его с другом.
– Оно подозрительно, когда ты свой совет вкладываешь в божьи уста, – заметил я, взгромоздив ноги в сапогах на лавку.
– Капитан, какая разница, откуда добрый совет? – сонно зевая и почесывая темное пятно на животе, спросила Ненн. – Наверное же, ты с нее недурно забашлял.
– Ну да.
Хорошие новости: Ненн снова на ногах, на пузе – клякса, но никаких дыр и вони. Ненн притащила в буром бумажном пакете груду красных перечных стручков, вынула один и зачавкала, пожирая вместе с семенами. Я поморщился. Она заметила, пожала плечами и запихала в рот еще один.
– Ну, что поделать? С тех пор как заштопали, мне только их и охота. Во рту гребаный вулкан.
Она протянула здоровенный стручок мне. Я вежливо уклонился.
– Ну, по крайней мере, твои свидетели не станут болтать на всех перекрестках, – указал Тнота. – Однако лучше бы тебе вымыть руки.
Он прав. Под ногтями – слой запекшейся крови. Совать нож между ребер – грязная работа.
– Есть хоть малейший шанс, что пырнутый вылез из дому? – осведомилась по обыкновению прагматичная Ненн.
– Нет. Он сгорел, – удовлетворенно сообщил я.
Сгореть – скверный конец. Но мое сострадание целиком уходит на сирот и щенков. И в моем списке претендентов на сочувствие они гораздо выше поджигателей и засранцев.
– Но другой тип, который с татуировкой роз на руках, знаком со мной. Ну, или, по крайней мере, смог распознать.
– Как ты определил?
– Он назвал меня капитаном. Может, случайно обмолвился.
– Тебя знает всякий, кто хоть малость околачивался в Валенграде последние двадцать лет, – заметила Ненн и сочно чихнула, брызнув из носу перечной жижей.
Затем Ненн снова вгрызлась в перец.
– Ребята с Помойки, солдаты, наемники. Мать их, даже торгаши в лавках.
– Для торгаша он слишком ловко вертел железом. Эти типы не грабили, они пришли в дом Глека, чтобы уничтожить. А там книг на многие тысячи. Такие места идут жечь только по приказу. И я хочу знать, чьему приказу.
– Тебе ведьма заплатила или ты нюхаешь по собственному почину? – кисло взглянув на меня, осведомилась Ненн.
Затем она плюхнулась на скамью и щедро налила себе эля.
Эх, красотка Ненн злится. Так и хочется вздыбить шерсть и зашипеть на нее, уйдя в глухую оборону.
– Всегда стоит знать, с кем дерешься. Ты ж знаешь, как у меня с неоконченными делами.
