В его глазах — безумный дикий огонь.
Сейчас?
Вот сейчас?
Адель понимает, что совсем не готова, не может… нет, только не так! Слезы…
— Нет!
Пытается оттолкнуть, зажмурившись… вырваться. Но физически он сильнее ее. Ударить магией? Но это не честно… Она обещала сама.
Она сама ведь влезла в это. Сама виновата…
Поздно.
Она даже готова умереть, лишь бы ничего не было.
Нет…
Но тут, срываясь с петель, с грохотом вылетает дубовая дверь.
— Вон отсюда!
Голос — словно раскат грома.
На мгновение Адель кажется — боги спустились с небес.
Рона от неожиданности подбрасывает на месте. Судя по его лицу — ему кажется то же самое.
Но он первый приходит в себя. Грязно ругается.
— Убирайся! — приказывает Йоан.
Он стоит в проеме двери, и сейчас кажется таким огромным, жутким, словно демон, явившийся из Бездны забрать их души. За его спиной клубится черная туча, потрескивая молниями. И свет… смотреть на него больно, слепит глаза.
— Ты совсем сдурел? — Рон стоит напряженно, чуть согнувшись, готовый то ли бежать, то ли броситься в бой. — Что ты себе позволяешь?
Йоан делает шаг вперед. Всего один шаг, но, словно гора надвигается на них.
— Подбирай свои штаны. И убирайся.
Настоящая молния бьет прямо у ног Рона, прожигая пол. Он дергается назад.
— Да она сама меня позвала! — Рон очень старается говорить твердо и убедительно, но выходит почти истерично. — Она моя жена! Ты забыл?! Какого демона ты творишь?! Я заявлю в Совет! Тебя будут судить!
— Сколько угодно.
Голос Йоана спокоен и холоден, до дрожи.
Он поднимает руку, давая понять, что его терпение сейчас кончится, и вторая молния полетит более прицельно.
— Ненормальный! — бурчит Рон под нос, спешно натягивает штаны, сгребает одежду.
Ему страшно. Это особенно заметно, когда он протискивается мимо Йоана в коридор.
Дымится паркет.
Адель зажмуривается, обхватив руками колени, съежившись в комок.
Кажется, сейчас молния ударит и в нее.
Она виновата… Это она…
Пусть лучше ударит.
Потому, что сердце разрывается.
Тишина. Слышно удаляющиеся шаги Рона в коридоре.
Такая невыносимая тишина, что слышно даже дыхание Йоана — тяжелое, сбивчивое, словно он долго бежал и не может отдышаться, а то и вовсе сейчас свалится в обморок.
— Прости, — говорит он, — боялся не успеть.
А голос совершенно обычный, спокойный, но немного хриплый.
Потом шаги.
Когда Адель открывает глаза — в комнате пусто.
Потом она рыдала. Долго. Захлебываясь.
От радости, от страха, отчаянья, облегчения, жалости и стыда разом. Как-то навалилось все разом и вдруг. Как можно пережить? Как можно жить дальше?
