— Алиска, просыпайся, — щекотал меня папа. — Подъём! Поедем гулять!
— Алечка, вставай, за нами автобусы скоро придут, — вторила ему мама.
В окно били яркие солнечные лучи. Теплый весенний ветерок из форточки трепал тюлевые занавески. Саша с озабоченным видом ходил по комнате, собирая в пакет книги и еще какие-то мальчишечьи ценности, а тетя Люба напевала на кухне, позвякивая посудой.
— Какие автобусы? — спросонья не поняла я.
Автобусы пришли днем, когда мы были уже собраны, одеты для выезда на природу и стояли внизу у подъезда. Но и тогда мы ничего не понимали. Папа как раз прибежал из «Березки» и вручил нам с Сашей по целой бутылке тархуна — «Смотрите-ка, что я достал! Там такая давка, как будто конец света — дефицит выбросили!» Мы разместились на заднем сиденье, мама взяла меня на руки. Тархуна в тот момент мне почему-то совсем не хотелось.
И когда наш «лиазик», уже выехав из города, поднялся на мост, и пассажиры приникли к окнам, разглядывая станцию в синеватом дыму, над которой кружили вертолеты, я почему-то обернулась и через мамино плечо сквозь грязноватое заднее стекло стала смотреть на удаляющийся город. И неожиданно даже для себя непонятно отчего вдруг горько-горько заплакала.
Я открыла глаза. Приветливо улыбающийся техник снимал с моей головы электроды.
Я ощутила непривычное облегчение. Как будто, поделившись с посторонними людьми своими детскими воспоминаниями, сняла с души груз, мучивший меня долгие годы.
Как все-таки хорошо, что техника шагнула так далеко вперед. Как удивительно, что этот чудо-аппарат сумел извлечь из глубин моей памяти такие яркие и насыщенные деталями картины. Казалось бы, они должны были неминуемо потускнеть, стереться и покрыться слоем пыли со временем, но нет же — они промелькнули перед моим мысленным взором такие острые и свежие, как будто все это случилось вчера.
Все-таки, хорошо, что мне посоветовали прийти сюда. Изложить это словами я, наверное, так никогда и не решилась бы. Да и где сейчас найти слушателей, которым это было бы интересно?
— Ну, как? — спросила я. — Это чем-нибудь поможет?
— Просто великолепно! — с воодушевлением сообщил техник. Наверное, он всем говорил одно и то же. — Очень интересные подробности. Ваша мнемограмма, несомненно, очень поможет нам в воссоздании общей картины чернобыльской катастрофы.
Я вздохнула.
— Вы знаете, — извиняясь, сказала я. — Сейчас я понимаю, что в воспоминаниях есть нестыковки. И кое-где нарушена хронология. Например, вертолеты над Припятью. Позже я во многих источниках читала, что они начали облеты станции и города около семи утра 27-ого апреля… Я не знаю, как такое может быть, но мне отчетливо запомнились эти вертолеты… Может быть, наложилось как-то. Все-таки, уже пятьдесят пять лет прошло, не шутка. Да и детская память иногда выкидывает странные трюки…
