— Что вы, все замечательно! — заученно улыбнулся ассистент. — Мы же не документальный фильм снимаем, нам интересны именно чувства и переживания современников катастрофы. Здесь может быть множество версий и точек зрения.
Он на секунду замолчал, прислушиваясь к крохотному наушнику, потом вышел из комнаты, быстро вернулся и подал мне стакан с ядовито-зелёной газировкой, вежливо сообщив:
— Небольшой знак внимания от фирмы. Нам показалось, что вам будет приятно это выпить. Индивидуальный подход и внимательное отношение к каждому клиенту — наше кредо.
Я медленно выпила зеленый шипучий напиток. Это был современный тархун — коктейль из синтетических красителей, ароматизаторов, подсластителей и консервантов. Ничего общего с тем самым тархуном из детства напиток не имел. И вкус у него, не смотря на заявленную «идентичность натуральному», был незнакомым, приторным. Полынной горечью тут и не пахло. Никогда после восемьдесят шестого года я не пила нормального тархуна.
— Подпишите, пожалуйста, релиз, — ассистент протянул мне какие-то бумаги. — Здесь и здесь.
— Что это, зачем?
— Прочитайте. Это расписка в том, что вы передаете авторские права на вашу мнемограмму нашей компании. Отныне эти воспоминания не являются вашей интеллектуальной собственностью. И вы не возражаете против использования фрагментов вашей мнемограммы в коммерческих целях, то есть в нашем фильме об аварии. Вы ведь не возражаете?
— Да, я не возражаю, если это поможет, но… — я запнулась.
Он не слушал меня, продолжая барабанить согласно заученной формуле:
— Оговоренная сумма денежной компенсации будет переведена на указанный вами счет в течение трех банковских дней. Отныне вы не должны без согласия правообладателя — то есть нашей компании — давать интервью, предоставлять третьим лицам информацию по теме мнемограммы, а также иными способами распространять сведения, зафиксированные в вашей мнемограмме…
— Разве вы не должны спросить согласия людей, которых я запомнила, — моих родных и друзей?
— Всех спросить невозможно, — ответил техник. — К тому же большинство из них уже умерли. Воспоминание ваше, так что и спрашиваем мы вас.
— Да, это так, но… — я не нашлась, как ему возразить. Это было бы правильно? По-христиански? По-человечески?
Я поставила на листках свою подпись, испытывая неприятное чувство, как будто продаю свои воспоминания. Хотя чувство было двоякое — вместе с этим я ощущала какое-то отчужденное облегчение.
— Спасибо. Вы очень помогли нам, — техник быстро заглянул в планшетку, вспоминая мое имя, — Алиса Николаевна. Мы обязательно пришлем вам приглашение на премьерный показ мнемокартины, основанной на реальных воспоминаниях очевидцев. Возможно, туда войдут фрагменты ваших воспоминаний. Премьера в Москве состоится в двадцатых числах апреля, к пятидесятилетию чернобыльской катастрофы. До свидания, будьте здоровы.
