Точка невозвращения - Индра Незатейкина

Колиска там, гойдаючись, скрипить,

И спогади у небуття стирає,

Стихає вітер, немовлятко спить,

Вже вороття назад для нас немає…

«Ми йдемо», песня М. Бурмаки.

Утром Джедай снова вернулся на песчаную косу на берегу реки. Белый песчаный берег переходил здесь в поросшую вереском лесную прогалину, вокруг теснились молодые ровные сосны, выросшие за последние тридцать лет.

Утро выдалось таким же ненастно-промозглым, как и вчерашний вечер. Дождь нудно барабанил по слежавшейся ржавой листве в ольховом подлеске, холодный ветер нещадно мотал верхушки сосен. Темную речную воду покрывала зябкая рябь, сырой прибрежный песок был испещрен оспинами от дождевых капель.

Джедай накинул капюшон и посмотрел в выцветшее осеннее небо. На лице оседала дождевая морось, небо на востоке расслаивалось мутновато-холодными светлеющими полосами. Странные, если вдуматься, вещи творятся с погодой в Зоне. Здесь всегда поздняя осень. «Теперь у нас всегда зима, и Новый год никогда не наступает». Почему так — никто не знает, а спрашивать как-то не принято. Говорят, надо просто привыкнуть, — «в Зоне странного нет». Впрочем, и в Зоне в холодные ясные ночи на небе изредка можно увидеть звезды, но Джедай, астрофизик по образованию, предпочитал на них не смотреть. В такие ночи небосвод густо усеивают яркие звезды, но ни одного знакомого созвездия найти невозможно. У Джедая это вызывало неприятные подозрения насчет того, что Солнечная система переместилась куда-то в центр шарового звездного скопления, и вводило в полную дезориентацию на местности.

За ночь, точнее, за прошедшие девять часов, «комариная плешь» сместилась почти на два метра — вчерашнее ее положение обозначали шесть глубоких дыр, проделанных гайками в глинистой почве. Сегодня на этом месте было уже вполне безопасно, а «плешь» по хитрой траектории переползла в новую расчетную точку, утрамбовав жухлую траву и вдавив глубоко в землю забитый вчера Джедаем колышек. Колышек находился точно по центру нынешнего положения гравиконцентрата, это означало, что траекторию движения Джедай рассчитал правильно, и вызывало определенное удовлетворение.

— Ну, с богом, — пробормотал Джедай и вонзил лопату в суглинок.

Рядом с дырами от вчерашних гаек зиял еще один провал диаметром сантиметров в десять. Аккуратно обкопав его по периметру, примерно с метровой глубины Джедай извлек плоский полиэтиленовый сверток. Не разворачивая, прополоскал в речке, смывая глину. В полиэтилен был запаяна плашка древесного спила. Вторую такую же плашку Джедай, подумав, достал из кармана куртки и положил рядом с побывавшей в «комариной плеши». Вода в речке была ледяной, руки в ней окоченели, и пальцы плохо слушались.