Ну как он так все время угадывает, что мне понравится?
Я выбрала в сторонке, где никто не ходил, чистый островок асфальта и принялась рисовать. Настроение у меня было странное — радость от хорошей погоды и предстоящих первомайских праздников смешивалась с тревожным осадком недосказанностей сегодняшнего дня. И рисунок получился под настроение — бело-голубой земной шар, на который падали хвостатые американские ядерные бомбы. На плакатах их обычно изображали черными, но у меня были только цветные мелки, поэтому бомбы получились разноцветными и больше походили на воздушные шарики.
Рисуя, я слушала, как сидевшие на лавочке у подъезда бабушки обсуждают странное происшествие с цветочной клумбой:
— Валя, смотри-ка, все цветы завяли. Вот те раз. Как будто кто кипятком плеснул.
— Как сгорели, — поддержала другая старушка. — А каштаны на улице видели? Листья пожухли, и свечки еще не раскрытые так прямо и опали.
— Да ты что?! Может, заморозок был ночью?
— Какое! Жарища, как летом! Что с погодой творится? Растения — они первые чувствуют.
— Не говори, Ульяна. Климат меняется. Глобальное потепление, говорят… Назапускали спутников, теперь вот озоновые дыры от них…
Я так увлеклась рисованием, что не заметила, как подошел Саша и некоторое время стоял молча, разглядывая мой рисунок. Потом сказал:
— Красиво. Пойдем домой, Алиса.
— Ну Са-аш, ну можно я еще немого порисую? — попросила я. — У меня крошки цветные остались. Их надо собрать и вот так размазать. Видишь, какая радуга вышла!
— Мама тебе что велела? — строго напомнил Саша.
— Ладно, — вздохнула я, — все равно мелки уже кончились, — и мы пошли домой.
У подъезда я взглянула на клумбу, о которой говорили старушки. Росшие на ней крокусы, нарциссы и пролески, действительно, выглядели так, как будто на них вылили ведро кипятка. Я пожала плечами и осторожно тронула крупный ярко-алый цветок на кустике китайской айвы, которой была по краю обсажена клумба. Веселые алые лепестки тут же осыпались.
— Не рви эти цветочки, — Саша не замечал ничего странного. — Осенью здесь будет очень вкусная душистая айва, вот увидишь.
Мы поднялись на второй этаж, и Саша своим ключом открыл дверь квартиры. Если бы меня спросили, я не смогла бы назвать номер их квартиры, но совершенно четко помнила ее расположение. У меня всю жизнь с квартирами так — не запоминаю номера, хоть убей.
Дома Саша разогрел обед, предусмотрительно оставленный тетей Любой в холодильнике, и накормил меня куриным супом и котлетами с картофельным пюре. На сладкое еще был мой любимый клубничный кисель из сухого брикета, да еще с овсяным печеньем, но третье я уже не осилила.
