Дорога на Астапово [путевой роман] | страница 85

Эту историю всяк рассказывает на свой лад, и больше она похожа на знаменитый рассказ японского любителя Толстого Акутагавы «В чаще».

Вот какая причудливая жизнь у русских писателей, доложу я вам.

Такая вот вечная музыка, такие ворота Расёмон.

Впрочем, Архитектор мне сказал:

— Не пиши про Оптину, не надо. Тема известно какая, Краеведу может быть неприятно, ты человек буйный, не ему, так кому другому наступишь на мозоль… Не надо.

Я согласился, потому что и тогда уже был подвержен лени и искал любой повод не делать чего-то. Но всё же решил, что допишу остальное потом, когда жизнь ускачет вперёд и только сумасшедшие будут производить геологические изыскания в древних пластах.

Непрост город Козельск, совсем не прост.

Он — гражданский ответ Оптиной пустыни.

Но тут верная примета: как напишет про что писатель Веллер в духе: «А от нас скрывали!» — так, значит, история стала по-настоящему путаной и уж точно — народной. Дескать, нам говорили, что город героический, меж тем там послов татарских перерезали. А оказывается, не там и не так. Скажем, Гумилёв написал, будто Козельск был разрушен за то, что его князь, Мстислав Черниговский, участвовал в убийстве этих самых послов. Послов, разумеется, глядя из нашего времени, жалко, и очень хочется, чтобы, если мы их обидели зря, календарь закрыл бы этот лист. Непонятно, правда, отчего влетело именно Козельску. Натурально, выплывает книга «Память» писателя Чивилихина и прочие расписные челны этногенеза.

Лучшая цитата про Козельск следующая: «Эй! — сказал он, обращаясь к царедворцам, — здесь ли тот разбойничий воевода, как бишь его? Микита Серебряный?

Говор пробежал по толпе, и в рядах сделалось движение, но никто не отвечал.

— Слышите? — повторил Иоанн, возвышая голос. — Я спрашиваю, тут ли тот Микита, что отпросился к Жиздре с ворами служить?

На вторичный вопрос царя выступил из рядов один старый боярин, бывший когда-то воеводою в Калуге.

— Государь, — сказал он с низким поклоном, — того, о ком ты спрашиваешь, здесь нет. Он в тот самый год, как пришёл на Жиздру, тому будет семнадцать лет, убит татарами, и вся его дружина вместе с ним полегла.

— Право? — сказал Иоанн. — А я и не знал!..»[71]

Такова судьба зятя Грозного Никиты Юрьева-Романова, что известен нам благодаря Алексею Константиновичу Толстому.

Небесный Козельск со старцами, преклонённой русской литературой и могилами философов симметричен подземному Козельску, где повсюду были спрятаны адовы машины со страшными названиями: «УР-100 (SS-11) — с начала 1970-х гг., УР-100Н УТТХ (SS-19, РС-18Б) — с 1979 г.», как уныло сообщают нам военные справочники.