Тогда-то я начала танцевать. И поняла, что это значит — когда паришь, словно за спиной вырастают огромные крылья, и не чувствуешь ни грубую поверхность стола, ни холодный бок глиняной кружки. Ведь ты не касаешься их. Не касаешься ничего. Как белое перо, которое несет ветер, а иногда отпускает, позволяет кружиться, покачиваться из стороны в сторону. За один короткий вечер танец, который должен был просто принести немного денег, стал для меня чем-то большим. Как музыка. Но она случилась со мной позже.
Почему вы так странно улыбаетесь? Неужели с вами никогда не случалась музыка?
Настроение каждого из пришедших в таверну людей зависит от меня и от выпивки: берешь одно, другое, мешаешь в правильных пропорциях и получаешь проведенное с удовольствием время. Но главное — далеко не это, а незабываемое ощущение легкости. Я словно стрекоза — маленькая, хрупкая, но быстрая.
Вайс вскоре становится если не родным, то уж точно — местом, где хочется задержаться. Ведь завсегдатаи таверны любят меня. Они следят за приезжими, чтобы не распускали руки, не позволяли себе лишнего. Я у них одна. Ко мне относятся как к чему-то привычному. Да только не приедаюсь, в отличие от недоваренных корнеплодов. Посетители смотрят с неподдельным интересом, пытаются коснуться кружева на платье. Точно маленькие пьяные бородатые дети.
Иногда доносятся речи о том, что я молода слишком, вопросы — куда подевались родители? Где дом? Да вот же он! Там, где дышится спокойно, а небо над головой не нависает, не давит. Здесь никто не заставляет смывать с лица единственный узор — длинную синюю полосу. И наплевать, что нет теплой печи, у которой устроиться могу, наплевать, что никто не заплетает косу, не зовет по ягоды. Я учусь делать все сама. Ведь в двадцать восемь Половин некоторые находят дело по нраву, некоторые — спутника, с которым хотят оставаться рядом всю оставшуюся жизнь. Я же связала себя с танцами, с громкими хлопками, задающими ритм, с запахами пота и траува на роэле.
Вы уже гадаете: и какое отношение это имеет к культу Атума? Самое прямое. Я даю вам возможность в историю погрузиться, точно в ледяную воду. Да, у меня не было денег, платье быстро изорвалось, да так, что я укоротила юбку. Приходилось постоянно выбирать между новой одеждой, крышей над головой и сытной трапезой. Но я не пожалела о своем выборе, ведь дырки в ткани научили меня худо-бедно шить, желание покушать — разбираться в том, чем богаты леса Вайса, а отсутствие мягкой кровати — ночевать везде, даже под открытым небом. Не раз от матери слышать приходилось, что беды творят больших людей, но я всегда ставила ее слова под сомнение. Пока не покинула дом.
