В тот день каждый из нас вынес что-то для себя. Зенки — что все не так просто, как кажется. Гарольд — что лучше не спорить с женщиной, за спиной которой стоит огромный и злой пещерный. Сатори — что мы не такие уж плохие спутники. Дио — сырную голову, которую нашел в погребе, и которую мы бы могли продать, если бы наш дорогой Торре не умял ее по дороге.
Я же…
Знаете, отец не подарил мне небо в глазах. И, кажется, я этому даже рада.
Дайте мне настроить инструмент, дайте собраться, и я продолжу. Согласитесь: легкий перебор струн скрашивает любую историю, задает ритм. Раз, два. И вот вы снова внимаете, раскрыв рты, пока мои огрубевшие подушечки помогают мелодии родиться. Впрочем, как неприятно звучит. Ведь рождается что-то безволосое, сморщенное. У зверя ли, у человека — без разницы. Музыка же возникает. Как видение, которое дрожит перед глазами недолго, чтобы потом просто исчезнуть.
Понимаю, вы хотите услышать о культе. Едва ли вы сможете узнать об этом где-то еще, если сами не примкнете. Обычно о таких вещах молчат: живые последователи несут правду о хранителе, но никогда не скажут, что же стоит за ней — за ударами барабанов, громкими песнями и улыбающимися лицами. А мне терять нечего. Ведь я уже потеряла все, что можно было.
Эти воспоминания — груз, от которого я постепенно избавляюсь, потому что предпочитаю не таскать за собой настолько бесполезные вещи. Но, как и оставленная посреди дороги сумка, бочка какая или ящик, они все равно существуют. Где-то, у кого-то. В не столь уж далекой Лирре есть люди, которые могут узнать меня, ежели появлюсь на улицах. Хотя уж с десяток Половин прошло.
Что ж, если вам и правда так хочется, то кто я такая, чтоб отговаривать? Слушайте же и не жалейте, раз попросили. Ведь если не понравится, если напугает, так не я виновата.
Тогда я была еще совсем юной, из дома только-только сбежала. Денег в кармане хватило лишь на платье новое да на кинжал кривой — себя защитить. Бродила я по родной деревушке, глядела в окна, искала ответ на единственный вопрос: куда же податься? Его я нашла довольно скоро: увидела у ворот телегу, сунулась в нее, под шкуры забилась — там и уснула. Не заметил торгаш девочку под деревянным навесом. Поехал далеко — через леса и реки, по узким мосточкам. Путешествие это казалось мне бесконечно долгим. К концу я кусала свои запястья, царапала ноги. Мне очень хотелось кушать, но не было под рукой ничего, кроме товара, который вез долговязый длинноволосый
