Переводчик начал названивать по телефону уже на полпути к магазину. Сергей старался не слушать, о чем он говорит, но все равно уши, отравленные подозрительностью, невольно улавливали обрывки разговоров. Сперва Семен кому-то обещал, что освободится максимум через две недели и всё сделает. Потом он выяснял у другого абонента что-то насчет машины, пробега, наличия проблем с запчастями и стоимости. «Машину собрался покупать, – понял Сергей. – Прикидывает, хватит ли ему того, что заплатит Уайли».
У входа в супермаркет Семен остановился.
– Иди, я тебя здесь подожду.
– А вы? Вы же говорили, что вам нужно что-то купить… – растерялся Сергей.
– Мне в аптеку нужно. Иди, покупай пиво, я пока позвоню. Все помнишь? Не перепутаешь, какую марку можно покупать?
– Да помню я…
Пиво, которое разрешалось пить, было невкусным и Сергею совершенно не нравилось. Разве можно сравнить его с тем пивом, которое он пил в Чехии, куда ездил со своей девушкой? И в Лондоне пиво было отличным! Да, совсем недавно были времена, когда он мог себе позволить такую поездку, а теперь вот торчит в зачуханном поселке, потому что нечем платить за съемное жилье. Быстро все меняется в жизни… Но что ж поделать, нельзя – значит нельзя. Рисковать не хочется, а то выпрут. Впрочем, после вчерашнего разговора с бабушкой страх оказаться отчисленным из квеста стал неизмеримо меньше. Бабушка не сердится на него, она все поняла, и если внук окажется у ее порога, не выгонит. Может, все-таки рискнуть и купить что-нибудь более приличное? «А как же Артем? – пронеслось в голове. – Он не хочет нарушать, ему важно полностью погрузиться в ту обстановку. С другой стороны, важны запреты, идеология, правила. Какая разница, какое пиво мы пьем? Чуть лучше, чуть хуже… Мы же правила соблюдаем, запреты не нарушаем, интернетом не пользуемся, на мобильники никому не звоним. Пиво – простительно. Сухарики я сам насушу, а пиво уж пусть будет хорошее, хоть какое-то удовольствие получим. Да и не узнает никто. Мы никому не скажем, а банки спрячем, Гримо мою комнату обыскивать не станет».
Он бросил в тележку три упаковки чешского баночного пива и две буханки черного хлеба, расплатился на кассе, сложил все в два пакета и вышел на улицу. Семен, отойдя метров на двадцать в сторону, все еще разговаривал по телефону, и лицо его теперь было вовсе не озабоченным, а, наоборот, мягким и даже каким-то умильным, что ли. «Как будто с любимым ребенком разговаривает», – подумал Сергей, подходя к переводчику.
