— Кажется, в этот момент я увидела пятно на потолке.
— А вы, Александр?
— Мне было не до того, не видел.
— Двадцать пять минут после голосов, — заметил майор задумчиво. Отозвался математик:
— Значит, убийство произошло в этот промежуток. Что говорит судмедэксперт?
— В общем, подтверждает… По окоченению тела смерть наступила примерно с девяти до десяти. Труп обнаружен в десять ноль пять. Вычтем двадцать пять минут — голоса они слышали без двадцати десять. Академик сам впустил убийцу. Тайком.
— Да почему тайком?.. — возмутился Саша.
— По вашим свидетельствам, дверь и окна были заперты, ни звонка, ни стука вы не слышали. Или у него имелся ключ… Да нет, — перебил сам себя майор, — весь дом освещен и обитаем, с ключом куда проще и естественнее переждать и проникнуть позже.
Математик заявил:
— История эта представляется мне весьма неестественной. Так рисковать почти при свидетелях… Были замечены следы борьбы?
— Ни малейших. Академик как будто не шелохнулся.
— Невероятно! Даже когда тот достал бритву… Кстати, с собой принес?
— По показаниям Александра и Рюминой, у Вашеславского имелась старая опасная бритва, которая исчезла. Мне мыслится так. Академик впустил убийцу в дом, в кабинет, оставив секретер незапертым.
— Странная неосторожность!
— Так получается. Связка ключей на письменном столе залита кровью, а на самом секретере, внутри, снаружи, следов крови нет, чужих отпечатков пальцев также нет.
— Понятно, если б секретер отпирал преступник до убийства, Александр Андреевич позвал бы на помощь.
— Я и говорю: впустил тайно, даже не спрятав футляр с драгоценностями.
— Кому ж он так доверял?
— Спросите что-нибудь полегче, — проворчал майор. — И способ убийства («старинный», изуверский), и, главное, кража как будто свидетельствуют, что преступник — человек не вашего круга… Анна, как Вышеславский утром разговаривал по телефону, с какой интонацией?
— Любезной, настойчивой. «Да ради Бога, когда сможете, я буду ждать звонка».
— Звонка, а не визита. Возможно, к нашему делу не относится. Его в последнее время навещали двое, так, Александр? Бывшая коллега и журналист.
— Я захаживал, — вставил Иван Павлович. — С ним было интересно поспорить.
— О чем?
— О жизни, — туманно выразился математик. — И о смерти.
«Органы» переглянулись, и майор вкрадчиво уточнил:
— О чьей смерти?
— Вообще. В метафизическом плане.
— Нам можно идти? — подала вдруг голос Юлия; она казалась испуганной, прелестные фиалковые глаза глядели исподлобья. — Иван, пошли!
