— Вы можете быть свободны. А вас, молодые люди, попрошу не лезть не в свое дело.
— Его дедушка убит!
— Убийцу спугнете — раз. А он, судя по всему, и впрямь выродок и пойдет на все — два.
Однако, оставшись одни, они первым делом бросились в Сашину комнату: он схватился за телефон, она достала роковое ожерелье из-за диванной подушки.
— Черт! Где этого Филиппа носит?
— Саша, ты жуткий авантюрист. Что теперь с ним делать? — Крупный жемчуг молочно светился в ее пальцах, проникая как бы в душу.
— Носи. — Она просияла. — Если что, скажем: твое. Ну пожалуйста! Ну что, Анечка?
— Мне страшно. — После паузы она заговорила горячо: — Честное слово, я не истеричка и не такой уж жалкий трус.
— Да я не сомневаюсь…
— Нет, послушай! Мне все время кажется, что он здесь.
— Убийца? — уточнил Саша. — Где здесь?
— Будто бы в комнатах, в саду… Вот мы разговариваем, а он заглядывает в окно.
Оба разом оглянулись на открытое окно: зеленый ветерок парусил прозрачную занавесь.
— Никого.
— После убийства здесь все переменилось.
— Ты собираешься уехать?
Она рассеянно пригладила его густые каштановые волосы — он поймал руку и поцеловал, угрюмый взор его прояснился.
— Я не уеду. Но зачем ты так ужасно сказал Софье Юрьевне: кровь на траве и на земле?
— Воспоминание из детства. — Он выпустил ее пальцы, прижал свою руку к груди, точно у него заболело сердце.
— Когда ты сказал, я будто увидела зеленый куст в крови.
— Возле колодца? — уточнил Саша машинально.
Они отпрянули друг от друга и опомнились, словно вышли из вязкого сна на белый свет.
— Да ты просто подавлен той детской историей. Ужасно жалко, что все засекречено, но ведь Сергей Прокофьевич подчеркнул: несчастный случай.
— Да, они и тогда говорили.
— А ты обратил внимание, что физичка твой бред приняла как должное, не удивилась, не переспросила?
— Они все в курсе, но от меня скрывают.
— Знаешь, она была там.
— Где?
— На лужайке. И видела кровь, я тебе точно говорю.
— Я всегда знал, что вокруг меня заговор — гуманизм, понимаешь? Надо щадить чувства ребенка. — Но как их раскрутить?
— Да! — откликнулась Анна с жаром. — Что ты сам помнишь?
— Кругом кровь, как будто красные цветы, мама на коленях, она мертвая. А потом человек в форме спрашивает: «Во что вы играли?»
— Вы играли? Ты был не один!
— Ну, с мамой. Мы с ней играли в прятки.
— В семь лет? Родители играют с крошками.
— Значит, у меня было запоздалое развитие.
— Ты дедушку про эту игру не расспрашивал?
— Нет, я жалел его. — Саша усмехнулся. — А он меня.
