Румянцев же, отмахнувшись от отдававшей пошлостью остроты, чем особо славился Чернышев, продолжил свои высказывания:
– Я что хочу сказать? Апраксин командовал армией с постоянной оглядкой на петербургских соглядатаев, не имеющих ни малейшего понятия, как вести себя на поле боя, и не умеющих отличить арьергард от авангарда…
– Так, именно так, – вновь согласился с ним Панин.
– А потому ждать от него решительных действий без оглядки на столичных советников не приходилось… И сами знаете, чем все закончилось…
– Нет, почему же? Иногда он был очень решителен, когда видел перед собой прехорошенькую даму, выражавшую чрезмерное восхищение его алмазными крестами и бриллиантовыми звездами, – не смог промолчать Чернышев.
– Правильно говоришь. Сам слышал о том, – поддакнул Панин.
– Ой, господа, не сбивайте меня, – очень по-детски хихикнул Румянцев, – а то мы до утра будем кружить вокруг да около.
– Вина предостаточно, нам должно хватить, пока ты, Петр, договоришь до конца.
– Кто о чем, а наш Ерема о выпивке! – махнул рукой в сторону Панина Чернышев, но тот ничуть на это не обиделся, а кликнул дневального, чтобы открыл еще несколько бутылок.
Румянцев терпеливо дождался, когда мигом влетевший в палатку сержант, сделав свое дело, удалился и, мешая русский язык с французским, во избежание лишних ушей, договорил:
– Худо-бедно, но известное вам лицо продержалось год на своем посту без особых потерь, и если бы он мог сroire a son etoile[7], то все могло сложиться удачно для нас всех и для него в том числе.
– Fortes fortuna adjuvat[8], – ввернул к месту латинское изречение Чернышев.
– Как приятно осознавать себя среди высокообразованных людей, – икнул Панин, опустошая очередной бокал, но ничуть от того не хмелея. Лишь темные глаза его сузились, и на лбу резко обозначились морщины. – Но мне хотелось бы знать, что наш любезный друг уже битый час хочет сообщить нам о… о чем, и не знаю, хотя догадываюсь…
– Если бы не ваши шуточки, я бы давно закончил, – отмахнулся Румянцев. – С нашим прежним начальником, не будем во избежание всяческих осложнений называть его, – при этом он мотнул головой в сторону входа в палатку, через легкую ткань которой виднелся силуэт часового, – но вы понимаете, о ком речь. Так вот, у меня с ним были частые стычки насчет образа его действий. Думается, вам о том известно…
– Само собой, – тут же согласился Панин, а Чернышев, по обыкновению, вставил в привычной манере:
– И не только нам. Думается, сам Фридрих был в курсе ваших отношений…
