Агафья Даниловна гордо пронесла седую голову обратно.
– Сейчас я даю тебе семь минут, – сказала я, выкладывая на стол наручные часики. – Если ты выбираешь ненависть, я больше ничего не смогу для тебя сделать. Семь минут.
Секундная стрелка прыгала по кругу как оглашенная. Старуха стиснула руки: седая голова откинута, на скулах играют желваки, на виске пляшет синяя жилка. Третья минута, четвертая… На лбу ее выступила испарина, веки сомкнулись, дыхание замерло. Пятая минута, шестая… Как можно не дышать три минуты подряд?! Стрелка отправилась в седьмой круг, когда Агафья Даниловна глубоко, судорожно вдохнула – и стиснула крестик на груди:
– Ну ладно.
Я коснулась ее плеча:
– Посмотри, как стоит пенек. Ненавидящий связан с ненавидимым крепчайшими узами, и твое горе закрывало тебе весь мир. Ты не принадлежала целиком своим второму и третьему мужьям, ты не могла быть полностью со своими детьми, потому что огромная часть твоей энергии уходила в злость. Все эти годы ты не была ни с кем, кроме ненависти.
После короткой паузы она подняла глаза:
– Может, и так.
– Повторяй за мной. Мой первый муж, я отдаю тебе честь как отцу нашего сына.
Невыносимо медленно, задыхаясь на каждом слове, но она повторила – и с должным чувством.
– Мне было очень больно.
– Мне было очень больно, – повторила она и горько заплакала.
Спустя несколько минут я протянула ей полотенце:
– Теперь скажи: твою вину я оставляю тебе.
– Твою вину я оставляю тебе, – повторила она.
– Я не сужу.
– Я не сужу.
Я расставила предметы в должном порядке. Справа от Агашиного стула поставила исполняющий роль первого супруга пенек, перед ними – табуретки, символизирующие детей, а слева – черные и синие тапки: последующих мужей.
– Теперь отойди в сторонку и посмотри на эту картину. Возьми ее в свое сердце.
Через пару минут я коснулась ее плеча:
– И когда будешь в церкви, попроси у батюшки епитимью. Судить – не наше дело. Осуждать – не наше право. Ему отмщение, и Он воздаст.
Агаша тихо заплакала, слезы скатывались мелкие, запутывались в морщинках, она смахивала их полотенцем.
– Пойду к ребятишкам, – сказала я. – Останься здесь на какое-то время. Побудь с этим.
– В Сараево даже рядовые получают знаешь какие деньги? – горячился супруг. – 1 доллар 20 центов в день! А я все-таки офицер! Между прочим, даже в Москве среднемесячная зарплата 8 долларов.
– Гриша, я не могу больше: бояться почтальонов, бояться телефонных звонков, жить от весточки до весточки. Должны же быть другие способы заработать. Говорят, закон о частной охранной деятельности должны принять. Может, это лучше?
