Хозяйка Дара - Лиана Ивановна Димитрошкина

3 мая 1991 года, понедельник.

– Граждане интеллигенты, я керосинку купила! – просунулась в учительскую техничка Агафья Даниловна.

– Где достала? – подхватилась от тетрадей Алка-химичка.

– Почем? – поинтересовался физрук.

– А для чего? – спросила я.

– Последнее отдала, где бы занять рублей восемь? Темные вы, молодые! Товару никакого нет? Спичек и соли нет? И электричества, значится, скоро не будет. Электричество же товар?

– Точно, я талоны на мясо все еще отоварить не могу, – задумалась Алка.

– Два двадцать, – сказала Агафья Даниловна. – В хозяйственном на кольце. И народу нету, часу не стояла.

– Правда что, вон сегодня в Сербии война началась! И я куплю! – рассудил наш Пан Спортсмен.

– Дочь народа, а ты чего молчишь? На тебя взять? – спросила Алла.

Я сделала вид, что не слышу.

Когда мою маму увезли в роддом, папа был в отъезде. И мама записала меня Донарой, искренне полагая, что это звучное имя достаточно грузинское, чтобы угодить супругу кавказской национальности. Однако в каждой школе, где я училась – а была их дюжина, мы вечно переезжали – обязательно обнаруживались грамотеи, которые сообщали мне, что имя мое составное и расшифровывается ДОчь НАРода. А особо эрудированные утешали, что имена бывали и похуже – Даздраперма, например, то есть Да здравствует Первое мая.

Мама именовала меня Дорой, учителя Доней, а соклассники Дунькой. В конце концов, я перестала откликаться на любой вариант, кроме паспортного.

– Я сгоняю, – решил Петрович. – Сейчас обормотам скомандую кросс бежать, а сам в лавку. Донара, ну чего, берешь?

– Спасибо, – сказала я. – У меня свечи есть. Мужу в декабре на зарплату выдали тринадцать коробок.

– Ментам зарплату свечками выдали? – заржала Алка. – Чтоб подержать было что?

– Схожу в столовую, – сказала я, – компот сегодня.

– То-то я смотрю, ты смурная. Голодная небось, – сказала Агаша. – Перловку только не бери, пятничная она.

Над компотом я зависла до звонка. Было о чем подумать. Муж третий месяц был в «горячей точке». Первоклашки Тоша и Макоша сообщили, что с сентября их в лицей не возьмут, потому что три месяца не плачено. А полчаса назад мне сказали, что сомнений нет, я снова беременна.

Ждать больше нечего. Пора что-нибудь предпринимать.

Прозвонили большую перемену.

Школьники хлынули в столовую. Пробираясь против течения, я отправилась на выход: подбивать итоги и строить планы.

В активе у меня оказалось: 13 коробок со свечами; золотые сережки; черная мутоновая шуба, которую муж подарил мне шесть лет назад; и двухкомнатная хрущевка.