Она покорно положила руку.
– Молчи. Закрой глаза. Дыши. Что ты чувствуешь?
– Отчаяние. Черное, беспросветное отчаяние.
– Это чувства твоей матери. Она ушла, давая тебе жизнь, и не хочет, чтобы ее жертва оказалась напрасной. Теперь положи руку на синюю крышку. Закрой глаза.
Ее дыхание снова изменилось.
– Что чувствуешь?
– Тяжесть. Какую-то вину.
– Мужчина, чья жена умерла родами, нередко чувствует себя убийцей и бессознательно стремится уйти вслед за нею. Но умершие родами женщины осознают собственное достоинство и ни в чем не обвиняют партнера. Решение иметь ребенка – всегда обоюдное решение.
Я выстроила фигурки в правильном порядке: отец и мать за спиной дочери, впереди которой стоит внучка.
– Положи руку на свою крышечку. Дыши. Повторяй за мной: «Моя дорогая мама, то, что ты дала мне, было не напрасно».
– Мамочка, все, что ты дала мне, было не напрасно.
– «Я уважаю твой дар и его цену и принимаю его с любовью. Я сделаю из своей жизни что-нибудь хорошее в твою честь».
Она медленно повторила фразу за фразой.
– Что ты чувствуешь?
– Как-то… неопределенно…
– Скажи: Я поживу еще немного, а потом тоже умру.
– Я поживу еще немного, а потом тоже умру, – сказала Сонечка и разрыдалась. Через несколько минут я протянула ей полотенце:
– Как теперь?
– Теперь я чувствую покой.
– «Дорогая мама, посмотри благосклонно на мою дочку».
– Дорогая мама, посмотри благосклонно на мою дочку, – повторила она и счастливо улыбнулась.
– Да, вот ты уже чувствуешь, как все становится на свои места. Теперь просто посиди, глядя на это построение. Это решение для тебя. Возьми это в свое сердце.
Спустя несколько минут она глубоко вздохнула и подняла голову:
– Вы знаете, я чувствую такое умиротворение…
– Каждый, кто берет, должен уважать дар, который получил, и дарителя.
Мы помолчали.
– Помни о своем обещании.
– Никогда не забуду, – сказала она.
– Да будет с тобой Свет, София, – поднялась я и вышла. Нестерпимо хотелось в дальнюю комнату на восемь унитазов.
Когда я вернулась, все четверо сидели, сгрудившись на одной койке.
– Что это было? – подступила ко мне шустрая Любаня.
– Это был сеанс психотерапии. Расстановка семьи по Хеллингеру.
– И что теперь?
– Теперь бы малышку ее к груди приложить. Так быстро, скорее всего, не сработает, но попробовать бы хорошо.
– Ночной медсестрой сегодня Евлампьевна: такая жаба, разорется, без врача, мол, не просите, – сказала Надежда.
– И уговаривать не будем. Пошли своруем, – неожиданно предложила Вера.
