Вот сейчас спустится негр по столбу в палисадник и наклонится, чтобы увидеть, как стонут во сне, не спят крепко, ворочаясь с боку на бок, мать и Амон, потом тихо направится к кровати Душана и вздохнет, предупреждая, — Душан успеет закрыть глаза и не испугаться… Так прождал Душан и услышал близко к полуночи, как по листьям виноградника пробежал короткий ветер, — поднялись листья, виноградник весь как–то сжался, потом затрепетал, словно ветер с самого вечера, лежа на стене, высматривал кого–то, и вот теперь набросился, забрал и помчался со своей жертвой, спрятавшейся между лозами. Что это была за жертва? Виноградный червь или жук–теленок, чувствующий приближение осени и заползший на самую мохнатую лозу, чтобы спрятаться от будущих дождей и холодов, а ветер, следящий за тем, чтобы в каждом дворе было достаточно людей, птиц и жуков, без которых все хиреет и гибнет, поднял жука и понес его, трепещущего от страха, через стены, улицы и дворы в тот двор, который уже долго жил без собственного жука в палисаднике, и мягко опустил там на листья… Душан желал отвлечься, но не мог избавиться от ощущения тоски, он прислушивался к шорохам, но негр все не возвращался. Вот уже и луна повернулась так над двором, чтобы осветить его лицо, обычно Душан не отворачивался от ее света, чувствуя, как тонкий, легкий и такой воздушный свет проникает через кожу внутрь тела и будто освещает внутри все, рассматривая сердце и сосуды, по которым бежит кровь, от этого далекого и постороннего вмешательства, Душан и себя ощущал легким, словно сейчас взлетит, — взволнованный, он дышал часто, держась за спинку кровати.
Сейчас же лунный свет, пройдя сверху, от безвремени, через время начинающейся осени, становился серым, и, ощущая это, Душан отвернулся, закрыв голову, и подумал, что, наверное, от этого света, потерявшего все свои яркие цвета, и бывает по утрам у неспавшего человека лицо осунувшееся и серое.
Так чувствовал он в эту ночь, что, оставшись без негра–телохранителя, духа отца, устремленного в алчную погоню, теперь теряет и другие связи; ветер, всегда приносивший ему прохладу, расторгает с ним договор, и луна отворачивается, и жуки больше не хотят жить в их дворе — и все для того, чтобы почувствовал он свое самое тяжкое, самое жестокое сиротство, по сравнению с которым жизнь без отца и даже без матери еще не кажется такой невыносимой.
Впрочем, об этом давно догадывались и мать с отцом, знали, что при всем самолюбии и дерзости Амон все же гораздо ближе к ним, нуждается в их любви и опеке и что Душан, такой домашний, сострадательный и чуткий, внутренне удален, смутно чувствуя свою защиту, умиротворенность, родственные связи где–то вне дома и семьи, в мире, который ощущают лишь самые впечатлительные натуры. Может быть, поэтому с таким редким теперь для них единодушием решили родители после отъезда отца отправить Душана для учебы и воспитания в интернат, Амона же оставить с матерью, чтобы без младшего, медлительного, ленивого, в чем–то упрямого и капризного, стало ей легче.
