Я продолжал раздумывать над планом, когда Леонид Петрович зашел ко мне. Он взял мою тетрадь и прочитал. Сперва аталык почему-то улыбнулся. Потом, прогнав с лица улыбку, сказал:
— Артистом, говоришь? А если… Аннушка, дай, пожалуйста, моему кану письма Кургоко Батыровича!
Анна Сергеевна положила на стол пачку старых писем, выцветших от времени.
Да, это были письма отца, исписанные его мелким почерком. Бумага сохранила мысли отца, а самого его уже давно нет. Дрожащими руками я развернул первое письмо.
«Многоуважаемый Леонид Петрович! Мудрый и неутомимый кабардинец Шора Ногмов в середине прошлого века писал с болью и горестью об одном своем научном исследовании: «Этот труд — труд многих лет, который предастся забвению, быть может, пренебрежению, но когда-нибудь пробудит благодарное воспоминание потомства учащегося». Нам с Вами, Леонид Петрович, не придется беспокоиться за судьбу своего труда, как Ногмову. В наше время культура и просвещение получают такую широкую помощь и поддержку от рабоче-крестьянского правительства, что начатому делу дана прямая и открытая дорога. Итак, дорогой Леонид Петрович, плодами Вашего ума и инициативы суждено стать добрыми семенами, от которых пойдет прекрасная зеленая поросль на ниве нашей культуры».
Это письмо было написано в 1927 году.
Следующее письмо, датированное несколькими годами позже, было полно радостного торжества по случаю успешного решения вопроса об издании «Золотой крупинки».
«Добрый и сердечный Леонид Петрович! — писал мой отец. — То, к чему стремились наши сердца, мы скоро достигнем. Уже состоялось решение об издании на русском языке в Москве сборника устного народного творчества. С помощью Вашего великого и могучего языка прекрасное устное творчество моего народа станет достоянием человечества. Близкие по возрасту и по духу героическому Прометею кабардинские нарты Сосрýко и Насрéн-Жакá предстанут перед миллионами читателей во всем своем величии: и как они вступили в борьбу с богоравным Пáко, который лишил людей хлеба, отнял у них животворный огонь; и как Насрен-Жака был прикован железной цепью к Ошхамахо (Эльбрусу) за то, что дерзнул вернуть людям похищенный богом огонь; и как Батарáз вступил в бой с орлом, который «разрывал клювом грудь богатыря, пил кровь из сердца гордого Насрена, печень острым клювом яростно клевал»; и как мужественный Батараз «подлетает к скованному нарту, разбивает цепи пикою своей, цепи разбивает и освобождает мудрого Насрена.
