В комнате по-прежнему ворочалась тишина, давила со всех сторон, как будто дом стоял на дне океана под тоннами черной воды. Голова в этом мутном и плотном безмолвии болела похлеще, чем от боя сотен барабанов. Нарочито шаркая тапками по полу, Эри поплелся к стеллажу. Если ему не изменяла память, там должны были валяться свечные огарки, которые он давно забросил туда за ненадобностью - такими бесформенными и жалкими они стали. До мусорного ведра не донес. Стуча коробками, шурша пергаментом и бухая томиками подаренных Каиларой книг, парень откопал-таки три оплывшие восковые горки с черными длинными фитилями. Когда они разгорелись, в комнате заметно посветлело. Юноша приободрился - или убедил себя в том, что приободрился - отбил пальцами по столу барабанную дробь и, вскинув брови, замычал какую-то нелепицу, отдаленно напоминавшую песню. Звучало все это жалко, но от ненужных мыслей отвлечься помогало. Только уже на втором куплете голос его оборвался. Эри замер и вслушался: не в тишину - в поисках звуков, а в себя - настороженный предчувствием. Было похоже на напряжение воздуха. Парень ощутил, как подкатывает к горлу комом мучительный страх, и как загораются румянцем щеки. Сердце гулко толкнулось в груди. А уже со следующим ударом в окно метнулся взъерошенный комок перьев, и с той стороны по стеклу забили крылья!
Эрикир, охваченный дрожью, шарахнулся от стола. Резкий поток воздуха загасил две свечи, пламя оставшихся шести опасно колыхнулось, но устояло, постепенно выровнявшись. Юноша продолжал пятиться назад, начисто позабыв о топорике, пока не упёрся в стену. Замерев, он вытаращился на черно-синий проем окна, в котором нечто бесформенное и всклокоченное рвалось внутрь, терзая стекло. Сквозь шелест и стук слышался визгливый скрежет когтей. После каждого удара лапой на гладкой поверхности оставались даже не царапины - глубокие борозды. Такие следы чертит нож на подмерзшем сливочном масле. До затуманенного страхом сознания Эрикира начало доходить, что скоро птица одолеет преграду, несмотря на все обереги и защитные барьеры, и следующей целью железных когтей станут его собственные глаза! От оборотня, бесновавшегося по ту сторону окна, разливались волны силы. Намерения же его Эрикир уловил сразу, с первым ударом крыльев о стекло - потому и отшатнулся назад - в него плеснула горячая, режущая своей ясностью и неуклонностью мысль: "Убить". Без эмоций, без чувств. Просто цель - убить.
