Эрикир собрал остатки воли в кулак и принялся сплетать в воображении образ старой знахарки. Подвывая от ужаса, он вспоминал слова Каи и не мог найти в себе ни горсточки мужества, для того чтобы дать оборотню отпор. "Нет-нет. Боюсь. Умирать... Только не так, не здесь, не сейчас! НЕ ХОЧУ!"
Мысленный крик о помощи, почти доведенный до конца, наполненный силой, разбился вместе с дребезжащим, ранящим слух звоном стекла. Эри словно нырнул в ледяную воду, а затем выскочил на морозный воздух. Ощущение было такое, будто его разом укололи миллионы иголок. Как сложно заставить себя открыть плотно зажмуренные глаза и увидеть. Увидеть что? Птичьи когти, летящие в лицо? Колдуна, принимающего свой настоящий облик? И одно, и другое было равносильно тому, чтобы взглянуть на собственную смерть. Это оказалось за пределами душевных возможностей Эрикира. Вжавшись в стену и невольно вскинув руки в защитном движении, юноша ждал неизбежного удара и последней боли, но... ничего не происходило. Пять секунд. Десять... Эрикир медленно открыл глаза и посмотрел...
Сова сидела на подоконнике и, казалось, не двигалась. Пламя свечей выхватывало ее силуэт из тьмы за окном, освещало каждое перышко. Что-то было не правильно. То ли в позе птицы, то ли в выражении ее круглых черных глаз - она не следила за жертвой, ее взгляд будто был направлен внутрь нее самой. Медленно, как в замороченном сне, Эрикир по мере того, как вглядывался внимательнее, начал догадываться, в чем дело. Одна лапа совы была выставлена вперед, и когти вцепились в дерево, расправленные крылья слегка подрагивали и словно давили на... неведомую преграду. Эри увидел ее! Густой, как мед, слой воздуха прогнулся под напором, и на изгибах заиграл золотистый отблеск огня. Остатки стекла в раме хрустнули и полетели на пол, выдавленные натянувшимся, напрягшимся чем-то. Юноша такое впервые видел, но то, что началось дальше, он предпочел бы не увидеть никогда. Птица стала меняться - как вчера. Но на этот раз Эрикиру предстояло увидеть не короткую вспышку похожего на морок видения, а все от начала и до конца, очень медленно и ясно. Сперва посыпались перья. Они странным образом застывали в воздухе и плавно опускались вниз, будто сову окружала вода. Не достигая пола, они начинали тлеть и растворяться. Похоже, оборотень проник во внутренний слой магического барьера, заключавшего в себя всю комнату. Начали удлиняться лапы, следом изогнулись в судороге крылья, и взбугрилась лысеющая спина. Существо уже размером с хорошего пса раззявило клюв, поползший в стороны, становясь клюво-ртом. Все это выглядело настолько омерзительно, что в желудке Эрикира заворочался тошнотный ком.
