Вероятно, в другой обстановке Эрикир задумался бы, а встречаются ли среди кондорских обладатели шевелюр подобного цвета, но сейчас ему на это было плевать. Внутри все ухнуло вниз при мысли, что последние минуты перед закрытием трактира наступили. Мужчина, наблюдавший возню товарища, обратил внимание на паренька, с обреченным видом таращившегося в их сторону, и смерил его цепким взглядом, сощурив глаза. От пристального интереса Эрикиру стало не по себе. На одном дыхании он поднялся из-за стола и, еле передвигая деревянные ноги, поплелся в обитель кошмаров, которой всего за одни сутки обернулась его комната.
- Спокойной ночи, пап, - говоря, Эри чувствовал себя марионеткой, которой кто-то открывает и закрывает рот. В голове вертелись совсем другие слова, и голос, хоть убейте, принадлежал не ему.
Олаф, ничего не заметив, смахнул тряпкой крошки со стола и пожелал хороших снов в ответ.
"Как бы не так, - злобно прокаркали в голове мысли. - Ни снов тебе, ни покоя этой ночью не будет".
Лунный свет разлегся на полу двумя косыми четырехугольниками - по форме окна. В отличие от ожиданий Эрикира, запах травы оказался еле уловим, хотя комната простояла запертой с того момента, как все приговоры, связывающие элементы защитного барьера воедино, были прочитаны, а все обереги расставлены по местам. Рука, державшая подсвечник, дрожала. Пламя пяти свечей опасно металось на сквозняке, грозя погаснуть. Странно, но даже, когда юноша запер дверь и поставил канделябр на стол, язычки огня продолжали подрагивать, словно весь воздух пропитался тревогой и волнением Эрикира. На столе рядом с восковыми табличками лежал, отбрасывая медные блики, кухонный топорик. Эри в смущении уставился на него, вообразив, как встречает оборотня, сжимая в кулаке тесак для рубки мяса. Днём, когда уволок его тайком из под носа повара, мысль казалась удачной.
Вокруг застыла тишина.
Было боязно даже вздохнуть лишний раз.
Никогда до этой ночи юноша не испытывал страха перед темнотой - теперь его пугали даже тени, скопившиеся в углах комнаты. Колеблющиеся от неровного света очертания предметов на стенах сплетались в нечто иное, казались странными существами, жмущимися по углам, прячущимися за мебелью. Раньше Эрикир точно знал, что скрыто в темноте. Он чувствовал и мог определить опасность, а угрозой всегда были простые люди. Всякие оборотни и колдуны, с которыми юноше никогда - охранило Небо! - не приходилось встречаться, внушали ему потусторонний ужас. Они были непонятны, незнакомы, непредсказуемы, абсолютно чужды и враждебны привычному миру Эрикира. Это и пугало больше всего. Он не знал, на что способен вчерашний гость, и, сам того не осознавая, приписал ему огромную силу, неодолимую мощь и кошмарную внешность. Портрет был готов и уже начинал оживать - собственное воображение служило Эрикиру плохую службу, нагоняя обессиливающий ужас, грозивший перейти в панику.
