У Ульяны постель уже готова — «перина» взбита, ветки закинуты половиком, шубы под головы уложены — ночью теперь под шубами жарко, легким половиком укрываются.
Ребята сходили на речку, вымыли ноги — и в постель. Ульяна у костра с чугунками возится — гремит.
Кузьма идет посмотреть на луг Арину. Арина мотает отчаянно головой, хвостом. Кузьма соболезнует, что нет дегтя — помазать кобыле пах. Арина словно понимает, «жалуется», мордой трется, лезет в лицо Кузьме.
— Сейчас, Арина, мы их прогоним! — Кузьма собирает палки, разводит дымокур, разгоняет картузом дым. Арина утихает, встает на дым и охминает траву.
— С понятием, — подхваливает Кузьма Арину, — ешь, ешь… — И сам идет в балаган, тоже надо дать костям часок-другой покою.
А наутро Кузьма опять впрягается, и опять братья пашут, боронят. Поднялась земля черно-пенистая, выстелилась пуховым платком по цветастому полю. Привезли на телеге мешок с гаком ржи да распочатый куль овса. Сгрузили на полосу, сели всей семьей рядком, как перед дальней дорогой. И сомнение, и страх закружили Кузьме голову. Время-то, времечко пролетело, считай, ушло. Зерно бросить не шутка, а ну как в солому уйдет? Последние крохи сгубишь. А дальше как жить? Тужить? Луком полевым не пробьешься. От него одна изжога. Кузьма не знает, чем ее гасить. Водой? Утихнет ненадолго, а потом еще злее горит, так спечет внутренности, аж селезенка под ребро торкается. Вот и пораскинь умом.
Кузьма переводит взгляд на братьев, на Ульяну — и за них ведь отвечает.
Кузьма дергает присмиревшего Афоню за нос.
— Ну, так как, кавалерия, сеять?
— Чо спрасываес, я — как все…
— Ульяна?
— Аверьян?
Аверьян встает с мешка, и остаются две вмятины от костистого его зада.
Аверьян смотрит на небо:
— Дождь, однако, будет — поторапливаться надо.
— Кости чуют? — заулыбалась Ульяна.
Кузьма тоже рассмеялся:
— Ну, истинный дед Аверьян.
Который год поражается Кузьма сходству брата с дедом.
Кузьма развязывает мешок. Ульяна помогает ему пересыпать рожь в другой. Кузьма подгоняет лямку через плечо так, чтобы мешок горловиной пришелся под правую руку. Он выходит на полосу.
— Ну, с богом! — Кузьма перекрестился и кинул перед собой горсть зерна, и пошел шагать широко, вольно и бросать в землю семена.
Аверьян запряг Арину в борону, подсадил в седло Афоню, и кобыла пошла вслед за Кузьмой.
Вот ведь как жизнь повертывается. Давеча еще была чужбина, а бросил семя — и родина. Да нет в России такого места, чтобы русский человек остался без приюта. Земля российская щедрая, просторная, каждого обогреет, накормит. Но и ты ее уважь.
