Варя ленту сразу вплела и не скрываясь к Аверьяну вышла. Пелагея в слезы. Иван только похмыкивает, поглядывая на Афоню, как тот около Томы петушится. Помотались по избе, пошумели, маленько остыли, принялись за дело — готовить стол.
Верхотуров потащил Кузьму под навес показывать новые лыжи для охоты — какие он загнул из осины, легкие да прочные, одну лыжу уже обтянул камусом.
Ульяна одарила Пелагею: туеском своего орехового масла, груздем своего посола, копченым тайменем, вяленым сигом.
— Ой, да куда же ты, Ульяна, столько. Мы-то чем отпотчуем… Нынче мой-то коптил, дак у него не так, — нюхала Пелагея тайменя. — Куда ему до Кузьмы Федоровича. Вот нашего попробуйте, — пихала Пелагея в который уже раз своего изготовления посолы и снова нюхала ореховое масло.
— Диво, и все, но столько-то куда? Разорились, поди, сколько мешков орехов? Как вы это масло добываете, хоть бы и на свет-то, в туеске-то солнышко.
Не могла Пелагея отвести глаз.
— Научим, научим, Пелагеюшка, как же, по-родственному…
— Ну ладно, это уберу, — пометалась она с туеском. — Попадья просила, где подвернется…
За стол расселись чинно. Иван Верхотуров надел расшитую столбиком по воротнику и подолу новую, под пояском, рубаху.
Пелагея в сарафане вывела Варвару в белом платье.
Ульяна не удержалась, так и ахнула. Верхотуров потеребил ус. А Кузьма положил на коленку брату руку, дескать, глазей, но не так.
— Так вот, — начала Ульяна, когда Пелагея усадила дочь около отца.
Верхотуров вроде бы как и не приметил особой торжественности, вернее, старался держаться как обычно, но выдавала рука, что теребила ус.
— Так вот, — повторила Ульяна, — ваш товар, наш купец.
— Товар лицом — молодец молодцом, — откликнулась Пелагея.
Ульяна встала, поклонилась Верхотурову. Иван смутился.
— Ну да чо ты, — начал он, — Ульяна. Мы свои люди. Аверьян как сын мне. Я уж и так и эдак прикидывал — не утаю, — простодушно сказал Иван, — была задумка переманить Аверьяна, но куда там. — Верхотуров обвел взглядом дом. — Одна, Кузьма, надежда, вот Афанасия залучить.
Пелагея одернула мужа.
— Одну еще, а он уже за другую взялся…
— Вот я и говорю, — приклонился Верхотуров к жене. — Не успеешь оглянуться, и эту увезут. Что мы тогда с тобой аукать тут станем, Пелагея? Пораскинь-ка умом.
— Ну что сейчас-то об этом, — засмеялся Кузьма.
— Тебе хорошо, Кузьма. Ты ишь чо, грабишь средь бела дня, и никаких…
— Но это ты зря — надо поглядеть еще, кто кого… выручает…
— Дак что ты, решил Аверьяна оставить тут? — взялся за четверть Верхотуров. — Тогда другое дело — отступного даю, забирай хоть мою, — засмеялся Верхотуров и положил руку на плечо Пелагее…
