— Ты чо выдумал, старый? За Аверьяна всех готов отдать.
— А куда мне столько их, — пооглядывал Иван дочерей, жену, но на Афоне остановил взгляд.
Ему уже что-то нашептывала разбитная Тома.
— Ну вот, а я чо говорю — ограбит меня этот Агапов, без рубахи оставит. Не-е, я тебе, Кузьма, Афанасия не отдам, как хошь. Мы нонче с ним на медведя двинем, а? Афанасий?
— Если Уля отпустит, — опустил глаза Афанасий.
— Но ты видала, Пелагея, — всплеснул руками Верхотуров и чуть было не выпустил четверть.
— Ты давай ближе к делу, — сказал Кузьма.
— А куда нам торопиться, ночь наша. В этом деле не блох ловить.
— Давайте молодых спросим, — спохватилась Ульяна, — а то как-то получается позаглазно вроде.
— Если уж мы ни при чем, — притворно обиделся Верхотуров, — скажи, Варя, и пересаживайся тогда туды, — ткнул он пальцем к Аверьяну.
Варя как будто этого и ждала — вскочила с лавки.
— Ну вот, видал, какая нонче молодежь?.. — Верхотуров придержал дочь. — Ты, девка, не горячись. Надо еще дождаться ответа — возьмет ли Аверьян тебя?
— Беру! — Аверьян встал и руки протянул.
— Ну ладно, лети, — легонько хлопнул Верхотуров дочь по заднице. — Ну дак чо? — И стал разливать брагу.
И сразу за столом ожили. Ульяна переместилась поближе к сватье. А Верхотуров полез через стол чокаться с Кузьмой. Как и полагалось, гуляли бы три дня, да на следующее утро Кузьма заторопился. Ульяна тоже тормошилась.
— Красуля, поди, весь снег выест. Что же мы за хозяева. И так уж сколько выпили браги.
И брагу пили, и резали поросенка, кололи и гуся. Верхотуров утречком сбегал с Афоней на «зеленку», принесли козу, Афоня еще по дороге снял глухаря. В ограде уже стояли запряженные лошади.
Афоня понравился Верхотурову. Аверьян хороший мужик, только молчаливый, а вот Афанасий прямо влип в сердце Верхотурову. Он бы хоть сейчас взял его себе. И опять посожалел, что маху дал, надо было рожать, пока бы парня не достали. Ну, теперь-то что махать руками.
— Хоть я и сейчас на парня согласен, — высказался Верхотуров.
— Да побойся ты бога — мелешь, старый, — одернула Пелагея мужа.
— Ладно, ты как хошь, а мне, чтобы был Афанасий при нашем доме. Как ты, Кузьма?
— Да как? Так, как всегда было в роду Агаповых, — так и мы…
Верхотуров от этих слов Кузьмы погрустнел. И только одно его подогревало: уж больно дочь младшая хороша, и Афоня на нее уже засматривается. Если что, то и Верхотуров не лыком шит, не гляди, что по-банному крыт. Как бывает: доймет парня — побежит хоть за тридевять земель… Дочь свою он в расчет на этот раз не брал…
