Начальник участка Климов признал свою вину полностью. Подкрановые пути проверял крановщик. Но крановщик погиб, его к ответственности не привлечешь. Еще существуют бригадиры. Однако каких-либо указаний на этот счет бригадиры не получали. Показания свидетелей обвиняемый Климов подтвердил. Ход следствия признали правильным. Наши показания, как и выводы комиссии, приобщили к делу. Суд назначили на вторник четвертого июля.
Пока шло следствие, Николай был замкнут и раздражителен. Мы часто собирались вечерами и уже в какой раз пытались что-то уяснить окончательно. На наши вопросы Николай отвечал односложно: да, нет, может быть. Со стороны даже казалось, он избегает нас. Предположения, догадки, противопоставления — все это могло и, наверно, должно быть вначале, после чего и появляется нечто целое, что принято называть выводом: он не виновен или наоборот — он виноват. У нас же все было иначе: «не виноват», «не мог так поступить» — существовало как раз и навсегда определенное.
Для такой ошибки он слишком собран, рассуждали мы, точен, иногда даже категоричен. Он мог обидеть иронией, вывести из себя начальника треста, мог возмутить упрямством, точнее, самоуверенностью, оказаться добрым больше чем нужно. Но забыть дать указание — нет. Это на него не похоже.
Разве мы его плохо знаем? Мы знаем его отлично. Но тогда почему он не хочет нам помочь. Почему? Не может же человек желать, чтобы его осудили. Что делать, мы действительно не верили в его виновность.
— Давайте все взвесим еще раз.
— Давай, — невесело соглашаются ребята.
— Общеизвестно, что проверка подкрановых путей обязательна.
— Пожалуй, тем более весной. — Сергей ломает спички.
— Если я их проверил вчера, если я их проверил позавчера и вообще делаю это каждый день, что мне мешает их проверить сегодня.
— Действительно, что может нормальному человеку помешать совершить нормальный поступок?
— Н-не…нормальность. Духовная депрессия, — прерывает мои рассуждения Сашка и краснеет. Сашка всегда краснеет, когда произносит длинные слова.
— Причины? Нервное потрясение.
— Прекрати ты дымить своей вонючей сигаретой. Мешаешь сосредоточиться.
Димка виновато улыбается и аккуратно тушит окурок.
— Да… Так на чем мы остановились. Мы остановились на Б. Итак, Б. — разлад с друзьями, В — разлад с Ленкой.
— Первое исключено.
Ребята переглядываются.
— Ис-сключено, — подтверждает Сашка.
— Второе. Что вы на меня уставились? Пожалуй, тоже исключено.
— Пожалуй, тоже исключено, — как эхо повторяет Сергей.
