Как ни странно, мама меня не стала удерживать. Она списалась с дедушкой, и летом 1953 года я, в возрасте неполных четырнадцати лет, доехал с отцом до Харькова, а там он посадил меня на поезд Москва – Баку, и я укатил в столицу солнечного Азербайджана. Но даже в Баку, самом интернациональном городе Советского Союза, меня из-за моего «пятого пункта» дважды не приняли в университет на филфак. Хотя сочинение на вступительных экзаменах написал в стихах, за что тут же получил «отлично». Но бдительная кафедра истории КПСС даже в Баку тщательно отсеивала людей непрофильной нации, и меня лихо срезали на экзамене по истории. Конечно, мой дедушка-шапочник в это не поверил. Поджав губы, он неделю молча стучал своей ножной машинкой «Зингер» – решил, что я сам завалил экзамен, а сваливаю на «пятый пункт». Ведь все мои одноклассники поступили в вузы, даже Толю Брескина приняли в физкультурный институт (на экзамене по литературе я писал за него сочинение, Слава Наумов сдавал математику, а Толя за себя только бегал и крутил сальто на турнике). К тому же, я думаю, за всю историю бакинского физкультурного института Толя был первым еврейским абитуриентом, его приняли просто от изумления. А меня, единственного в нашем классе, не приняли никуда…
Но тут случилось чудо! Вдруг среди бела дня во дворе нашего многоквартирного дома на улице Дмитрова, 57, появилась юная красавица-азербайджанка и спросила у соседей, где тут живет поэт Эдуард.
Ираклий, на помощь! Пожалуйста, опиши шумный закавказский двор – эдакий колодец с внутренними верандами, натянутыми поперек него бельевыми веревками с простынями и половиками, единственной водопроводной колонкой и единственным коллективным нужником. Тут все знают всё про всех! Но чтобы двадцатилетняя азербайджанка пришла к рыжему шестнадцатилетнему пацану? Это было потрясением не только дворового, а республиканского масштаба! Двор замолк, мужчины перестали стучать нардами, женщины перестали выбивать ковры и проклинать кирщиков, которые варили на улице так называемый кир – бакинский вариант асфальта, и красавицу Фирузу торжественно повели на второй этаж к дверям нашей квартиры.
Дедушка в кепке, бабушка в переднике, моя тридцатилетняя тетка Люба с руками, белыми от муки и теста, ее муж Наум, грузчик и выпивоха, их десятилетний сын Юра и я изумленно вышли к неожиданной гостье.
– Это вы Эдуард? – спросила черноокая красавица.
– Я-я…
– Мой папа – профессор Алекперли, декан филфака университета. Он приглашает вас на ужин к нам домой сегодня в семь вечера. Наш адрес – улица Гоголя, тридцать три.
