— Вам, гражданочка, этот платок не подходит. Потому что он в горох, а в вашем возрасте нужно носить поскромнее. Вот, например, возьмите с цветочками, они маленькие, и никто ничего плохого про вас не подумает. А горох лучше купите своей дочке. Она если в городе оденет такой платок, то все сразу и скажут: ну до чего же красивая и нарядная гражданочка, и станут к ней свататься…
Мы стоим, аж рты пораскрывали, а Кадило вдруг как заржёт и всё представление испортил. Продавец-то наш с перепугу под прилавок забился, не высовывается, а Кадилу неймётся.
— Эй, — кричит, — открывай свою лавку! Желаю и себе горох, чтобы в нём жениться! Га-га-га!
Лёньке показалось, что Хлопотун и сам смеётся, хотя наверняка этого не сумел бы сказать никто: лицо домового было так густо покрыто чёрными шёлковыми завитками, тесно прильнувшими один к другому, что в лабиринте этих завитков заблудилась бы всякая улыбка. И лишь голос домового безошибочно выдавал его настроение: то сухо и отрывисто шелестел поздней листвой, то ласкал слух лепетом первой зелени.
— Он после того конфуза с неделю на глаза не показывался, — с невидимой усмешкой продолжал Хлопотун. — Думали уже, что совсем сбежал из Песков. Я тогда Кадилу чуть самого с деревни не погнал. Ему и всегда-то лишь бы позубоскалить, а малый застыдился… Но ничего, объявился через неделю, а мы сделали вид, что никакой такой торговли в магазине и не видели. А недавно новую штуку выкинул наш пострелёнок. Тут к нам один дачник наезжает — расфуфыренный, прямо весь в картинках. Так наш выдумщик у него фуражку стянул и сам её носит. Фуражка такая забавная, разноцветная, и впрямь малолетке носить… За это домовые его Панамкой прозвали.
— А что за Кадило? — решил заодно узнать Лёнька.
— О, это громкая личность. Для Песков наших даже чересчур громкая, — загадочно ответил Хлопотун. — Постой, да ты хоть знаешь, что такое кадило? Понятно, откуда тебе… Ну, тогда и говорить зря нечего. А лучше возьму я тебя с собой на наши посиделки, раз ты такой любопытный. Завтра, если к полуночи не сморит, пойдёшь со мной, а? — нарочито сурово спросил Хлопотун.
— Пойду, Хлопотуша! — Лёнька аж подпрыгнул от радости. — И Панамка туда придёт?
— Прибежит, без него у нас ничего не обходится, — хмыкнул Хлопотун. — Ладно, давай-ка прощаться, стану дальше работать.
— Хлопотуша, — остановил его Лёнька, — бабушка сегодня очень радовалась крольчатам.
— Как не радоваться, — довольно отозвался домовой. — Я своё дело знаю. А вот кабы и я побежал из избы? То-то и оно. Ты, кстати, бабушке своей скажи между прочим, что на сушиле, мол, яйца куриные видел, в сене, прямо у окошка. Это Рябушка взялась там не у места нестись…
