Мельник ничего не ответил. Он налил водку в стакан и протянул Алексу.
Алекс не сразу взял стакан. Он посидел некоторое время, не меняя позы. Но глаза его блеснули в темноте от жадности. Он слишком долго постился.
Он взял стакан из рук мельника, выпил залпом и начал закусывать огурцом.
— Не смейте жечь без меня, — сказал он, — а то убью...
— Тише, тише... — прошептал мельник. Он налил второй стакан. После второго стакана Алекс размяк и вяло прислонился спиной к шалашу.
Мельник поиграл ножом, покосился на Алекса, вздохнул и сказал:
— Вот, Лексан Яковлич, дело-то какое. Доберутся до тебя скоро. Эльмар опять облаву надумал сделать. Говорит, кроме как в лесу или в болоте, ему негде быть. Раздавить, говорит, надо гадину. Убить на месте без всякой жалости.
— Это Эльмар так сказал? — спросил Алекс.
— Эльмар. Бешеную, говорит, собаку нужно убивать. Кто убьет — доброе дело сделает.
— Ах, вот как...
— Да-а. Сбились они с ног совсем. Днем работают, а ночью дежурят кто где. Лен вот вытеребили, весь до самого ручья от нашей дороги, а увезти некогда. Так в бабках и оставили. Теперь у бабок тоже дежурят. Да-а. Вот какое дело-то. Завтра ночью Эльмара очередь...
— Эльмара? Завтра? — спросил Алекс.
— Да...
— Ты хорошо знаешь?
— Ну, как не знать.
Алекс налил еще полстакана водки и выпил залпом.
— Ножик-то оставь, — сказал он, — а то хлеб нарезать нечем...
— Возьми, возьми. Ну, мне пора…
Мельник подобрал свою котомку и скрылся в темноте, ухмыляясь в белую бороду.
Алекс с нетерпением ждал у шалаша заката солнца, ощупывая свое костлявое тело и наливаясь злобой и вином.
Его хотят убить, как бешеную собаку. Ладно. Погодите. Увидим, кто кого убьет. Отплачу я вам за все: и за отца, и за Нанни Пютсип, и за бешеную собаку.
Он шевелил челюстями, закрывая глаза, и откидывался назад так, что хрустели гнилые ветки шалаша. Злоба распирала его грудь, и он снова открывал глаза и с нетерпением поглядывал на небосклон поверх желтеющей листвы кустарников, следя за солнцем.
Он не начинал новой бутылки, боясь опьянеть совсем. Силы понадобятся ему ночью.
Когда солнце зашло за деревья и кустарники и небо окрасилось в розовый цвет, Алекс встал, пошатываясь на длинных ногах, словно темная ель под напором ветра.
Он постоял некоторое время на месте, сжимая руками голову, потом пощупал нож во внутреннем кармане и медленно пошел прочь от шалаша.
За первой линией кустов его ноги в дырявых сапогах сразу же погрузились в жидкую черную грязь. Но это ничуть не смутило его, и он уверенно двинулся дальше, нащупывая под ногами погруженные в грязь доски.
