Иногда эти руки сгибали его в дугу и ставили на голову и ноги, наподобие арки; потом опять бросали о землю.
Люди отодвигались от Пиетри в этот момент, потому что пальцы его беспрерывно шевелились, хватая воздух. Это были толстые крючковатые пальцы, которые сжимали очень сильно.
Даже сам старый Уйт не мог разжать эти пальцы. Он мог бы переломить у Пиетри хребет одним ударом своей руки, но он не мог разжать эти пальцы. Люди отодвигались от Пиетри в этот момент и смотрели на него с опасением и жалостью. А потом он опять затихал, вставал на дрожащие ноги и шел прямо, не разбирая дороги.
Если его не останавливали в этот момент, то он уходил далеко в лес или на болото и потом долго разыскивал дорогу домой.
Его нужно было останавливать в этот момент. После припадка он был слаб, как ребенок, и не был опасен.
И никогда припадок не случался с ним два раза подряд.
Люди жалели его и удивлялись, почему о нем никто не заботится, почему никто не старается его вылечить? Неужели парень так и пропадет? Разве он не работает, как лошадь? Почему он получает побои вместо благодарности? Этого никто не мог понять.
Пиетри тоже напрасно силился понять это, глядя на огонь. Огонь разгорался, озаряя заплаканное, вымазанное в крови лицо, но ответа не давал.
Пиетри не знал своей фамилии. Старый Ойнас говорил, что у него никогда не было фамилии. Старый Ойнас добавлял к этому, что он и имя-то получил по ошибке, что такому ублюдку не следовало давать человеческое имя.
Но когда представитель рабочкома, обходя хутора, заглянул к старому Ойнасу и спросил его о Пиетри, то Ойнас ответил, что Пиетри — его приемный сын и что фамилия Пиетри — тоже Ойнас. Вот тут нужно было что-то хорошенько понять и решить. Но Пиетри ничего не мог понять и решить. Он очень мало знал о своем детстве.
Он не знал, что в молодости у высокой жены маленького Ойнаса очень долго не было детей, что это очень удручало обоих и они взяли из приюта в Нарве годовалого ребенка по имени Пиетри.
Жизнь Ойнаса сложилась не легко. Он так же, как и Уйт, приехал из Эстонии в царскую Россию и так же откупил у жителей русского Запада дешевые участки лесов и болот.
Но сильный Уйт один, без чужой помощи, натаскал бревен и сложил избу, а он не мог это сделать. Уйт был очень большой, и у него было много жесткого мяса на широких костях. Он мог один поставить бревно стоймя, а потом втащить его на самый высокий сруб. А Юхан Ойнас не мог этого сделать.
Правда, и его мясо было жестко, как дерево, и могло сокращаться в работе целые сутки, не отдыхая, но оно весило вместе с коротким скелетом всего четыре пуда. Поэтому Юхан Ойнас не мог один таскать огромные бревна.
