Я не реагирую на насмешку Адама, но смотрю, как он садится за кухонный стол, обхватив голову руками. Пар от его кофе поднимается вверх и исчезает в его руках.
Наконец, он грубо проводит руками по лицу и делает первый глоток.
— Просто расскажи мне о проклятом сне, Эми. Я хочу знать, какой по-твоему мудак я сейчас?
Он морщит нос. Сквозь шипящую сковороду, я слышу, как он скрежещет зубами. Он не смотрит на меня. Адам ни на что не смотрит, просто сидит уставившись на телевизор, висящий на дальней стене, абсолютно пустыми темными глазами.
Запах подгоревшего хлеба возвращает меня обратно к готовке, и могу поклясться, что выбросила сандвич в раковину еще до того, как отключила плиту.
Как объяснить ему, что я чувствовала, наблюдая, как он целует другую девушку, а затем сама засунула свой язык в глотку какому-то придурку, просто потому что была в бешенстве?
Я ревновала.
Я была на взводе.
В моей жизни никогда не было ситуаций, когда мои эмоции брали верх над моими действиями.
Меня ужаснуло не то, что произошло во сне. Проиграв ту сцену у себя в голове десяток раз, я поняла, что, скорее всего, он не хотел целовать Бритни. Мои ответные действия — вот что меня потрясло.
То, как я себя ощущала при этом. Обезумевшей. Словно сумасшедшая, в поисках средства, чтобы утолить свою боль.
Меня пугает то, что я этого не понимаю. Это была не я. Девушка, которая сюда въехала совсем отличается от той, какой я себя помню.
Она — мой злой двойник, управляемый исключительно эмоциями. Я вижу это. Глубоко в душе я чувствую, как изменилась.
— Расскажи мне, пожалуйста.
Он поворачивается и смотрит на меня умоляющим взглядом, и я понимаю, что только что пялилась на него. Или сквозь него, потому что я ничего не видела. В его голосе отчаяние, в его глазах — мольба.
Я не могу устоять.
— Мы были на приеме в честь твоего братства. Я застала тебя, целующимся с Бритни в коридоре, и убежала.
Я медленно сглотнула. Картина промелькнула у меня перед глазами, и на меня нахлынули борющиеся между собой чувства гордости и боли, пока я выбегала из зала.
— И поцеловалась с Брэнданом, — закончил он за меня. Его голос холоден, а челюсть напряжена. Здоровой рукой он хватает свою кружку так сильно, что пальцы белеют.
— Я ушла с ним и изменила тебе, — поясняю. Я точно не знаю, как закончился сон, но могу себе представить. Учитывая наплыв гормонов и эмоций, взявших верх надо мной тем вечером, я не сомневаюсь, что уехала с Брэнданом и позволила ему сделать со мной что угодно, просто потому, что была в бешенстве.
