— Ты не можешь продолжать кидаться на меня и вести себя так из-за всякой чуши.
— Я знаю, — мямлит она. — Помнишь, когда тебе было четырнадцать и ты перестала ходить на балет, чтобы начать заниматься лакроссом?
— Да.
Лакросс казался мне забавным и дал повод бросить балет, на котором я была вынуждена часами репетировать, хоть и не любила танцевать. Моя мать тогда не разговаривала со мной месяц, а когда вновь заговорила, ее первыми словами были: «Ты выглядишь как мальчишка с такими мускулами».
— С платьями подобная ситуация. Ты перестала их носить той зимой, когда вы с Адамом сошлись.
Я нахмурилась.
— Я изменилась ради него?
Ужасная мысль. Неужели я превратилась в ту девушку, которая настолько в себе не уверена, что готова полностью измениться ради парня? Не могу представить, что делаю что-то подобное. Хотя, откуда же мне знать?
— Нет, — говорит она печально, улыбаясь. Я смотрю на нее через зеркало, поправляя кофту. — Больше похоже на то, что ты стала той, кем всегда хотела быть, и Адам тебе в этом помог. Ты будто вернулась назад во времени.
— Так почему я изменилась? И как я превратилась в девушку, которая носит только майки с рок-концертов, джинсы и джинсовые юбки?
Она закатывает глаза, и я еле сдерживаюсь, чтоб не шлепнуть ее.
— Дело не в одежде, Эми. Ты это знаешь. Тебе никогда не нравилось то, что из тебя пытались вылепить родители. Адам просто поддержал тебя, пока ты боролась с этим и нашла себя. Вот и все.
Ее бледно-голубые глаза смягчаются, моля меня ей поверить. Но я не могу. Я помню себя совсем другой, нежели той, в которую я превратилась в отношениях с Адамом. И никто не может дать мне прямой ответ, как я умудрилась так кардинально измениться.
Я беру это платье вместе с теми, что бросила в примерочной, но так и не померила.
— Я покупаю их.
***
Я нахожусь на кухне, делая себе горячий бутерброд, когда Адам, впервые за день, выползает из своей комнаты. Щетина на его лице длиннее, чем я когда-либо видела, темные волосы местами спутаны и торчат. На правую руку наложена повязка, а сквозь нее на костяшках пальцев видны пятнышки крови. Глаза налиты кровью. Он не смотрит на меня, направляясь к кофеварке. Я чувствую, как напряжение между нами нарастает, и, инстинктивно, выпрямляю спину. Я ощущаю, как он пожирает глазами каждый дюйм моего тела, непокрытого одеждой.
— Милое платье, — по его тону можно понять, что оно ему не понравилось.
Я не шевелюсь. Я держу руки на столешнице, смотря, как мой бутерброд жарится на сковороде и сжимаю губы.
