Я пришел некстати: хозяйка накрывала на стол.
В этом бою успехи у них были внушительные: четыре подбитых танка — два приходилось на долю самого лейтенанта. Он поведал о том как о самом обычном деле:
— Зашли с тыла, били в корму, ни одного промаха. Все стоят за сараем, отсюда рукой подать.
Больше ни слова. Подвиг всегда прост. Если же о нем много говорили, то он чаще всего обрастал выдумкой, дополнялся деталями и подробностями, которых не было на самом деле.
Все семь человек во взводе степенные, с прокаленными солнцем и ветром лицами. Всякий уважающий себя мастер обычно не хвалился своими золотыми руками и умной головой, а норовил вложить душу и свое умение в дело, и оно уже выставляло напоказ достоинство и высокие качества исполнителя. Для них подбитые танки — это самая высокая оценка ратной деятельности.
Я читал как-то статью в газете о бронебойщиках, написанную Остапенко; напомнил ему о ней.
— Корреспондент сработал за меня. Мы сами смеялись: «Утро озарилось», а была слякоть, — говорил он, широко улыбаясь и показывая свои крепкие, слегка пожелтевшие зубы.
С виду увалень, пройдешь мимо и никогда не признаешь в этом невысоком воине с мягкими, сглаженными чертами лица большого труженика, отчаянно смелого и находчивого в бою.
Быстро расправились бронебойщики с котелком картошки, который хозяйка поставила на стол. От самокруток повалил дым, и через несколько минут в избе даже потемнело.
— Может быть, дадут передышку? Все время в боях, устали, — сказал один из бойцов.
— Отдых пока не предвидится, — ответил я. — Сдвинули с рубежа противника, теперь его надо гнать дальше.
Бронебойщики согласно закивали.
В нескольких километрах от Анастасиевской фашисты зацепились за новый рубеж. В центре полосы наступления был второй батальон. Им командовал капитан И. П. Рудко. В его характере как бы слились воедино две черты: смелость и скромность. Говорил он неторопливо, слегка приглушенным голосом. Те, кто работал с ним, знали, что замыслы его всегда отличались обоснованностью и оригинальностью.
Вот и теперь решение на захват промежуточного рубежа сводилось к тому, что удар наносился на узком участке силами двух наиболее укомплектованных рот, а на остальном широком фронте оставалась одна рота, которой предстояло отвлечь внимание противника и принять огонь на себя. Для того чтобы ввести фашистов в заблуждение, артиллерия ставила дымовыми снарядами завесу на время броска пехоты через ничейную полосу.
