Короче, если бы Антонина не примчалась на Катькин девичник с новой игрой «Я приехала», никакого бы любовника по фамилии Дубровин в жизни Грации не было бы, но весьма возможно, что она носила бы по мужу фамилию Фуремс, вместе с нею — платья пятьдесят большого размера, потому что Семина мама — это знали в СКБ все — каждую субботу пекла замечательные пироги с маком. Сеня не только устно пропагандировал кулинарные достижения мамы, но и приносил в понедельник на работу ее продукцию и угощал ими Грацию, как, впрочем, и других тоже, но ее, все это замечали, особенно щедро. Возможно, повышенное внимание было вызвано тем, что, впервые съев кусок пирога, Грация тут же попросила добавку, но не исключено, что она просто-напросто нравилась Фуремсу, и кто знает, как повернулось бы дело в дальнейшем.
Сема и на девичник тоже прибыл с пирогом, завернутым в плотную бумагу, а поверху — еще и в длинное кухонное полотенце, которое от волнения долго не мог размотать, и пыхтел, и обливался потом. Ему и Дубровину налили штрафные стаканы. Дубровин повел себя так безразлично, будто всего-то выпил натощак кипяченую воду — по Катькиной диете, а Сема окосел в одну секунду и стал крутиться вокруг Грации, которая сидела в кресле, подобрав под себя ноги и прикрыв их расклешенным подолом нового платья из венгерской шотландки.
Потом рядом с ними очутился Дубровин и долго безмолвно, но с усмешкой наблюдал, как Фуремс, по-прежнему пыхтя и потея, вращается вокруг Грации. Дубровин стоял рядом, ел пирог с тарелки и снисходительно смотрел на робкие Семины ухищрения. Наконец ему надоела роль зрителя и он спросил у Фуремса: «А где, между прочим, ваша мамаша достает мак? В магазинах ведь ни зернышка». Катька крикнула из другого конца комнаты, что Сема развел маковые плантации на своем балконе. Антонина сказала, что такой толстый и богатый мужчина может покупать мак на рынке. «Нет, — отверг эти предположения Дубровин, — наш Фуремс — член международной мафии, занимающейся транспортировкой и продажей опиума. Товар он прячет и переправляет за рубеж в кипсейках офсетных машин. На заводском складе готовой продукции у него есть сообщник. Расплачиваются же «крестные отцы» с Фуремсом исходной продукцией — маком».
Дубровин говорил долго и не очень-то остроумно, но все смеялись, а Фуремс покраснел до слез. У него были пухлые, помидорного цвета, щеки и смоляные густые кудри. Грации захотелось погладить его по щеке или потрепать за круглый, с ямочкой, подбородок. Но только она протянула руку, как Дубровин схватил ее запястье и сжал его. Не глядя на Грацию, он продолжал, развивать тему о мафиози Семе Фуремсе. Получалось уж совсем не смешно, но еще злее. «С чего бы это?» — удивилась Грация и попыталась вырвать руку. Дубровин не отпустил. И тогда она догадалась: «Ба-а, да наш шеф положил на меня глаз! Столько времени наблюдал в рабочей обстановке без каких-либо результатов, а тут, в атмосфере девичника, взял — и вспыхнул…»
