Насчёт него всегда была!
Но что вчера я предрекла,
Клянусь, то нынче происходит:
Его тот рыцарь превосходит».
Так спорила, так горячилась,
Что, наконец, та разозлилась
И закричала: «Перестань,
Негодная девчонка, дрянь!
Я этого не потерплю,
Коль вновь откроешь рот, влеплю
Тебе пощёчину такую –
Не устоишь ты ни в какую.
– Побойтесь Господа, сестрица, –
В ответ ей юная девица. –
Ведь не за правду, стало быть,
Меня вам следует здесь бить,
Клянусь, что на моих глазах
Де Лис был сброшен прямо в прах,
И вы свидетельница тоже.
Пока не встанет он, похоже.
И сколь ни гневайтесь, бушуя,
Об этом все-таки скажу я,
Ведь нету дам таких средь нас,
Чтобы не видели сейчас
Его внезапную поруху».
Та б и дала ей оплеуху,
Когда бы дамы, их обстав,
Не уняли её, сдержав.
Средь перепалки к ним подходит
Конюший, он коня подводит
К девице юной у окна.
Передаёт ей скакуна.
Та благодарствует ему,
А тот – к сеньору своему
Ту благодарность передать.
Гавэйну выпало блистать:
Он низвергал и самых лучших,
Сбивал противников могучих,
С его копьём имевших дело.
Нет, никогда ещё столь смело
Он добывать коней не мог.
Сегодня ж целых четырёх
Стяжал и вовсе без натуги.
Конь первый для его подруги,
Уже известной нам вполне,
А подвассаловой жене
Он угодил вторым немало,
Обеим дочкам подвассала
Послал он в дар по жеребцу.
Стал подходить турнир к концу;
Вернулись все чрез те ж ворота.
Меж тем Гавэйн похвал без счёта
От тех и этих принимал.
Ещё и полдень не настал,
Уж он покинул поле брани.
Его встречали горожане
На стогнах шумною толпой
И вопрошали вперебой,
Желая знать, кто он таков
И прибыл из каких краёв.
Он встретил деву по дороге
У дома, прямо на пороге,
А та не упустила время,
Схватила рыцаря за стремя
И воззвала, подняв свой взор:
«Жду ваших милостей, сеньор!»
Он понимал, что ей угодно,
И ей ответил благородно:
«Я был бы старцем седовласым,
Когда б не согласился разом
Служить вам, милая моя.
И в миг любой, где б ни был я,
В какой земле или стране,
Коль будет надобность во мне,
К вам, все препятствия минуя,
По зову первому примчу я».
И та: «Благодарю, сеньор».
Меж тем как длился разговор,
Её отец к ним подоспел,
Во что б ни стало он хотел
Гавэйна на ночлег оставить
И дом свой гостю предоставить.
Гавэйн принёс тут извиненья,
Сказав ему, что, к сожаленью,
Никак не может он остаться.
Тот попросил его назваться:«
Сеньор, меня Гавэйном звать.
Я имя не привык скрывать,
Когда меня назваться просят.
А если имени не спросят,
То знать им имя ни к чему».
Узнав, что предстаёт ему
Мессир Гавэйн, никто иной,
