Олаф определил его при своей дружине в подученики, так что на еду можно было не тратиться - все питание за казенный счет. Только выпивка - за свой, но Добрыша не пил алкоголь, даже бражку и пыво. Не было еще в его жизни стрессов, чтоб тонизировать их пьянкой. Какие стрессы в двенадцать мальчишеских лет? Только тоска по дому.
Добрыша в первый же день пересекся с сыном Ярицслэйва Сашей и прочими юными слэйвинскими княжичами. Их отчего-то было много, и все они походили друг на друга: разодетые павлинами, кривоногие и горбоносые с непонятного цвета глазами. У них в Пряже таких называли "чернью", ибо среди очей местных жителей только оттенки синего цвета были куда как распространены. Черные же наблюдались только у пришлых, они и слыли "чернью". Ничего обидного, только определение.
Княжич Саша верховодил и был самым важным. Прочие тоже важничали, но с оглядкой на лидера. Они заметили новичка, осторожно прохаживающегося возле конюшни, и, не сговариваясь, всей стайкой двинулись к нему. Говорят, что в океане так же может поступать косяк селедки - плыл себе прямо, вдруг резко взял и развернулся в обратную сторону. Причем никто не налетел на соседа. Вот, что значит коллектив.
Добрыша не питал ложных иллюзий, что парни идут к нему, чтобы предложить дружбу и взаимовыручку. Скорее, наоборот: предложат вражду и скопом нападут.
- Как, насчет, чтобы сразиться? - спросил он, обращаясь к Александру.
- Мы с конюхами не сражаемся, - ответил тот машинально, тем самым, исключая возможность поспешной драчки. Слово вылетело, не воротишь.
Добрыша чуть усмехнулся, добившись своей цели.
- Не, я предлагаю в грюхи, либо в попа, или тавлеи.
- А нам с того - что? - поинтересовался княжич Вова Мстислэйвович.
- На щелбаны, - пожал плечами Добрыша.
- Только на деньгу, - возразил Вова.
- С лука будем бить, - решил Саша. - А если у тебя денег нет, укради, но верни.
- Если проиграю, - согласился пряжанец. - Если выиграю, то с вас причитается.
Вечером того же дня Добрыша был одет, обут по местной моде, да еще и мыслями про Иринея поделился вслух: "Безрассудны также эбиониты, которые не принимают в свою душу веру в соединение Бога и человека, но пребывают в старой закваске рождения (плотского)". Проповедовал, так сказать.
Днем позднее княжичи опять пришли, на их лицах читалась мрачная решительность.
- Что за Иринеи, Эвионы, Тертуллианы? - спросил княжич Дима и метко высморкался на стену конюшни.
- Не что, - ответил Добрыша, отступая назад, - а кто?
