Можно еще много говорить о двадцати шести годах президентства в Академии Наук великого князя, оборвавшегося лишь с его кончиной. Это и организация научных экспедиций (на Шпицберген, Новую Землю, в Монголию), и создание множества новых ученых комиссий (сейсмическая, водомерная и т. д.), и вхождение Академии в состав Международного союза академий, и участие в Международной комиссии по исследованию солнца. Конечно, большинство этих начинаний удавались благодаря энтузиазму ученых, занятых своим делом. Президент только в нужный момент или помогал им, хлопоча в министерствах и при высочайшем Дворе, или старался не мешать. В своей работе на благо российской науки Константин Константинович не видел выдающихся заслуг, он успешно исполнял свои обязанности, благодаря царской крови и желанию делать добро окружавшим его людям.
«Баллотировался вопрос, могут ли женщины быть избираемы в член-корреспонденты Академии, и он был решен положительно» (4 ноября 1889 г.).
«Бекетов приходил хлопотать по своей лаборатории. Я заговорил с ним об избрании Менделеева[54], которое до сих пор представляет большие затруднения после того, как его года три-четыре назад забаллотировали. Но теперь многое изменилось, хотя еще нельзя поручиться, что две трети голосов первого отделения будут за него. Я всячески буду стараться провести Менделеева в Академию, что значительно подняло бы ее в глазах общественного мнения» (21 ноября 1889 г.).
«Читал статьи Бутлерова[55] в «Руси» за [18]82 год под заглавием «Русская или только Императорская Академия Наук». Встав из гроба, Бутлеров и теперь мог бы написать почти то же самое. Только теперь та разница, что мне, как президенту, самому приходится вести борьбу с немцами, и потому надежд на успех поболе прежнего» (8 февраля 1890 г.).
«В Академии грозит порядочная передержка. Хозяйственная часть сильно запущена, не знаю, как быть. Разве придется просить министра о дополнительном кредите?» (1 ноября 1890 г.).
«Имел случай говорить Государю об экспедиции, которую Академия предполагает отправить в Каракум для отыскания камней с надписями на неведомом языке» (14 января 1891 г.).
«Списывал «Евгения Онегина» на графленую бумагу, по одному слову в каждую клетку. Когда вся поэма будет списана, бумагу надо разрезать по графам и получатся отдельные четырехугольники с одним словом в каждом. Таким образом, составится словарь на «Евгения Онегина». Когда несколько из самых выдающихся наших писателей будут списаны и составят словарь нашей изящной литературы, дело Академического словаря пойдет скорее и успешнее. А то теперь мы часто затрудняемся, какие слова включать в словарь, а какие нет»
