заговорил с бабушкой. Меня он совсем не заметил, будто бабушка пришла с
телёнком, хотя телёнок его заинтересовал бы несравненно больше – чем его
кормить, когда заколоть и как выгоднее продать на базаре. Да и с бабушкой без
сантиментов, ни здравствуй, ни прощай. А мне нравилась его игра в пряталки, дома
не живёт, скрывается, обманывает всемогущую милицию. Я был рад встрече, но
молчал как рыба, хранил тайну, только смотрел не деда во все глаза. Дал он бабушке
задание строгим голосом, она передала ему свёрток, я его нёс под мышкой, и
дедушка так же быстро исчез среди шпал, как и появился. Мы пошли обратно.
Бабушка что-то бормотала, сама с собой разговаривала, одной рукой держала меня,
а второй жестикулировала, отводила её в сторону, в сторону, будто плыла по воде.
Ещё помню картину, тоже тайную, как Митрофан Иванович с каким-то дядькой в
очках, худощавым, похожим на учителя, подделывали чужой паспорт, переклеивали
фотокарточку, снимали чернильные буквы сваренным вкрутую яйцом, синеватым
чистым белком. Очкастый давал советы, он был из ссыльных революционеров,
вернее сказать, контрреволюционеров, похожий на эсера или меньшевика. Сначала
они потренировались на простой бумажке, что-то написали, подтёрли, подчистили,
пустили в ход облупленное пузатенькое яичко, покатали его по чернильным буквам,
потом взялись уже за настоящий паспорт, причём дед всё посмеивался, будто в лото
играл. Меня они совсем не брали во внимание, не могу понять, почему, прятались
от всего, а моего взгляда не замечали, как будто меня совсем не было. Почему они
думали, что ребёнок не выдаст? Я всё отлично понимал без слов, чуял тревогу в
доме как щенок. Они мне ничего не говорили, а я всеми фибрами ощущал флюид
заговора, непокорности, своевластия, меня это завораживало, напоминало игру,
когда мчишься во весь дух от погони и уходишь, не догнали тебя, не схватили и в
тебя не попали, ты успел. Удивительно, что они не прогоняли меня, будто хотели
передать навык, опыт, как мастера подмастерью. А мне так и запало в память, в
душу, – я тоже вот так хочу! Врезалась жажда тайны, непокорности, и со временем
я своего часа дождался…
Надо сказать, дед мой Митрофан Иванович отчаянный был,
безрассудно смелый, горячий. И невероятно предприимчивый. С поддельным
паспортом он укатил куда-то в Среднюю Азию, а потом и нас повёз к отрогам Тянь-
