.
Однако выводы комиссии были серьезно отредактированы корпусным комиссаром, смягчившим ряд формулировок (принципиальная замена «сдался в плен» на «взят в плен»), самостоятельность проявил и Военный трибунал Забайкальского военного округа. В итоге 8 человек были расстреляны, 30 приговорены к лишению свободы в ИТЛ (от 5 до 10 лет), 5 оправданы военным трибуналом, оставшиеся 51 человек не подверглись судебному преследованию. В их отношении были применены репрессии по партийной линии, также всех бывших в плену командиров наземных частей уволили из армии[534]. От жестких мер власть воздержалась.
Усиление темы плена в пропаганде было вызвано неудачами СССР в войне с Финляндией. Фильтрация вернувшихся в СССР пленных Зимней войны началась сразу же после пересечения советской границы[535]. Решение Политбюро от 19 апреля 1940 г. предписывало провести «оперативно-чекистские мероприятия» с целью выявить три категории лиц: сдавшихся в плен добровольно; скомпрометировавших себя своим поведением во время плена; завербованных финскими спецслужбами. В процессе проверки «бывших военнослужащих» в Южском лагере, длившейся с 25 апреля по 28 июня 1940 г., из 5.175 рядовых и 293 офицеров были обвинены в работе на финскую разведку 414 человек, а 4.354 военнослужащих «на которых нет достаточного материала для предания суду, подозрительных по обстоятельствам пленения и поведения в плену» по предложению Берии были осуждены Особым совещанием на заключение в ИТЛ на 5 или 8 лет. Наказания избежали лишь 450 человек, оказавшиеся в плену «будучи ранеными, больными или обмороженными, в отношении которых не имеется компрометирующих материалов»[536]. По данным В.Ю. Альбова, работавшего с личными делами осужденных, приоритет при проверке отдавался выяснению не обстоятельств попадания в плен, а влияния «вражеской пропаганды», делавшей слушателей «социально-опасным элементом»[537].
В схожем духе к началу 1940-х гг. юристами трактовались статьи УК о плене. Предвоенные комментаторы не утверждали, что всякое попадание в плен равно предательству, но и не акцентировали внимание на возможности не понести наказания. Все перечисленные в статье 193-22 проступки (в том числе сдача в плен, не вызванная боевой обстановкой), как отмечали юристы, «являются тяжкими нарушениями воинской присяги» и должны «квалифицироваться как измена Родине (ст. 58-1б) и влечь высшую меру наказания»[538].
В 1940 г. в серии «Библиотечка красноармейца» вышла брошюра «Измена Родине — тягчайшее преступление». Плен в ней рассматривался только через призму «сдачи», которая «означает переход на сторону врага. Тот, кто из-за трусости сдается в плен, кто ставит сохранение своей жизни выше интересов Родины и нарушает воинскую присягу, тот предатель и изменник». При этом в самой брошюре рассказывается о красноармейце, попавшем раненым в плен на Халхин-Голе и бежавшем из него
