— Но вами назначено…
— Доложите через неделю, — смягчился старпом. — Понятно?
Проверка документации у минёра заняла ещё меньше времени. Он тоже получил отсрочку для завершения дел и, кроме того, разрешение съездить в Мурманск до восьми ноль-ноль.
Всё в порядке, — доложил Лончиц Выре. — Молодые офицеры весьма добросовестны.
— Смотри, как они работают под твоим руководством. Коли так, вполне можешь отдохнуть и, главное, со спокойной душой.
Пекочинский долго голосовал на мурманском шоссе, пока не остановил попутный «студебеккер», крытый брезентом, с деревянными скамьями поперек кузова. Изрядно промерзнув в «союзнике» и поплутав в незнакомом городе, Нил Олегович постучался в дверь нужной квартиры лишь поздним вечером, но был встречен без радости. Его Анечка, хлюпая распухшим носом, укладывала чемодан.
— Сижу, как дура, жду у моря погоды. Мама беспокоится, требует телеграфировать, как устроились. А ему всё равно. Две недели ни слуху ни духу…
Из-за экстренных мер, которые должны были убедить жену во вреде поспешных решений, Пекочинский не сомкнул глаз и прибыл на «Торок» за два часа до подъема флага. В таких случаях лучше не ложиться совсем. Но минёр очень устал, переволновался и потому поддался соблазну вздремнуть.
Чеголин пробовал растолкать товарища, услышал бодрое: «Встаю» — и ушел. Грозная действительность была осознана Пекочкой только за несколько минут до построения на подъем флага. Рывком откинув одеяло, он воткнул босые ноги в голенища русских сапог, накинул сверху шинель и, застегиваясь по пути, рванулся на ют. «Ничего, — успокаивал он себя. — Сойдет. Под шинелью незаметно».
Подняли флаг. И вдруг налетел шквал, который отогнул полу шинели, на короткий миг обнажив коленки в сиреневом трикотаже.
— Что за форма одежды? — нахмурился Василий Федотович.
— Сверху номер пять, а снизу не видно.
— Коли так, ладно… Сделаем выводы.
Через полчаса в каюту номер пять поступило тревожное донесение: «Писарь уже на машинке стучит…»
— Ну и что? — легкомысленно удивился Пекочинский.
— Так это же проект приказа…
И точно. Из разбитого «Ундервуда» короткими очередями выползала убийственная формулировочка: «…за выход на подъем флага без штанов арестовать на трое суток при каюте…»
Пришлось, пока не поздно, умолять автора:
— Виноват, Василий Федотович, проспал. Ну… напишите хотя бы: «за нарушение формы одежды».
— Флотский закон, — невозмутимо возразил капитан-лейтенант Выра. — Разве не знаете? «Что наблюдаем, то и записываем»…
