Глеб замолчал, взбудоражив себя этим воспоминанием, воскресив в своей памяти июнь, убитых дроздов, выстрелы и дробь, которая залетала на его участок и рассыпалась по крыше… А потом он посмотрел на меня, поглаживая свою напрягшуюся руку, улыбнулся и сказал:
— А музыку я люблю… Я в самом деле истрепал нервишки за последний год, стал раздражителен не в меру, но это пройдет. Тем более Юля скоро кончит кормить и пойдет на работу… Будет полегче. А я перестарался. Тормоза ослабли, а жить можно только на тормозах. Надо починить тормоза, и все пройдет. Я писал диссертацию: сложнейшая тема — на сей раз не получилось, надо еще подумать, а вы представляете, как это трудно — думать, думать, думать… Никаких сил не остается. Нужен покой и хороший сон, чтобы вернуть силы. И вот если не получается сна и покоя — дело дрянь. Вот я иногда думаю: ну, чтобы изобрести какие-нибудь непроницаемые для шума наушники, надел — и абсолютная тишина. Можно, наверное. А у меня так случилось, что я перестал любить даже песни, потому что над нами поселились люди, которые поют их пьяными голосами, только пьяными. Есть удивительно черствые люди! Такие думают: лишь бы мне хорошо. Это все тот же сосед, который дроздов убивает… Мои родители учили меня жить, любить людей, уважать людей, привили мне мысль, что… нет, не привили, я вырос с этой мыслью, что все мы придем в наше будущее, в коммунизм гуманными, чуткими и добрыми, а мне говорят: ты, мол, никогда не копал землю, не знаешь, что такое вырастить клубнику, поэтому, мол, и защищаешь какую-то птицу. И еще говорят: ты, мол, живешь в своей квартире, а я — в своей и до одиннадцати часов ночи могу делать в своей квартире все, что только захочу. Обидно слышать! Ну, за что он мне так? Чем я заслужил такое? Я ведь просил… Все эти годы, месяцы, дни я работал и думал, когда он плясал надо мной, думал о том, если уж говорить о высшем смысле моей работы, чтобы ему, этому плясуну или его детям, жилось немножечко легче и беззаботнее. Вы понимаете мою мысль? Я, конечно, преувеличиваю свою роль, это даже, наверно, смешно, но если говорить о высшем смысле, и не только обо мне, а о таких же, как я, которые просят не шуметь и дать отдых, чтобы можно было опять думать и работать, а их посылают к чертовой матери и орут пьяные песни… Вот такие-то дела… Я и уехал поэтому на дачу: нужно отдохнуть. Я впервые на даче, никогда раньше не снимал и не жил. Мои родители меня в пионерские лагеря отправляли, а когда я в институте учился, в походы ходил, на Алтай ходил, по рекам на плотах. Мне бы опять туда, да друзья разлетелись, семьи у всех… А там-то я отдохнул бы!
