КРАЗ был совсем новый, нет и полутора тысяч километров пробега. Борька наслаждался мощью и послушностью машины; чуть подправляя рулем, заложил вираж, проскочил туннель под железнодорожным полотном, не переключая скорости, влетел на довольно крутой подъем и покатился по длинному пологому спуску. Отпустил гашетку газа, гудение мотора сменилось лешим стремительным шарканьем резины о бетонку. Стал слышен шум врывающего в кабину ветра. Борька откинулся на спинку сиденья и как бы заодно с машиной сам расслабился. Это был приятный, сладкий момент: чувствовалась скорость, мышцы налились и как-то протяжно томились. Хорошо! А еще пару недель назад трясся на старом скрипучем газике. Показатели в труде, личный контакт с начальством, мелкие услуги — и пожалуйста! Не подмажешь — не поедешь. Борька глубоко вздохнул, прижал гашетку, легко обошел ползущий впереди «Москвич». Все отлично! И утро — что надо! Недаром на обочине то и дело мелькают грибники с корзинками и ведрами; кое-кто даже пытается голосовать. Чудаки! Чего руки тянуть? Машина с грузом, нельзя подсаживать — необразованные, что ли? Отправились на природу — топайте, дышите озоном. В такую погоду Боря сам бы не прочь был выбраться куда-нибудь в лес или к реке с женой, с приятелями — отдохнуть культурненько. Мог бы — суббота, да конец квартала и шоферов попросили сделать по рейсу. Но с другой стороны — скажем, пока сюда доберешься, в электричке больше намаешься. И в кармане ни шиша не прибавится. А так, глядишь, и зашуршит там четвертачок-другой. Работенка калымная. Комбикорм в сельскую местность возит. Дефицитный продукт. К любому двору подъезжай — с руками оторвут. А Борька еще и не дурак к любому подъезжать — есть люди проверенные, надежные, не трясущиеся из-за каждой тройки. Нет, права Наташка, жена: «Приобретем, Боря, машину, тогда и…» Тогда-то, конечно, куда угодно — красота!
Борька лихо отсвистел «Боль моя, ты утешь меня…», посигналил какой-то девчонке — со спины вроде ничего, стройненькая, белокурая, не идет — порхает. Удивительно, с той поры, как он женился на дородной, неторопливой Наташе, стало потягивать именно к таким — худеньким, невысоким, легким, как былинка.
Он уже промчался мимо, дальше, и вдруг эта мелькнувшая фигурка четко ожила перед глазами, проступило в ней что-то столь знакомое, прямо-таки физически ощутимое, что от коленок кверху поползли мурашки. Неужто Галька?!
Она. Борис сидел вполоборота к дверце, ждал, в боковом зеркальце видел: Галя бежала к машине. И не мог понять — зачем остановился? Такую в жизни она ему все-таки свинью подложила! Алименты! Еще семнадцать лет будут высчитывать, причем этот год пятьдесят процентов зарплаты. Подала на алименты не сразу, а присудили выплачивать с самого рождения ребенка. Галины трепыхающиеся волосы и прыгающие глаза — карие бусинки — волной наплывали в зеркальце. Борька выпятил грудь и гаркнул:
