«Царю не устоять. Король Карл пойдёт из Москвы на новую войну. Пообещаю пока присоединить Украину к Речи Посполитой, а там... Освободится Украина. Останется моё имя в памяти людей. Беспечная жизнь... О!»
Однако пока что к заботам о результатах доноса Кочубея и Искры вместе с этими свитками бумаги присоединилась ещё одна забота: как рассказать о тайных договорах и обещаниях генеральной старшине? Кому верить? Ведь даже Орлик сомневался...
Генеральный обозный Ломиковский качал лысой головою:
— Не будет нам жизни, коли так... Батогами наказного гетмана...
Присутствующая в покоях генеральная старшина нахмурилась. Всем не верилось, что вечно шутливый, толстый, с татарскими узкими глазами, уже немолодой Василь Кочубей примет смерть перед казацкими рядами. Все смотрели на гетмана. Всем помнится, что Кочубей с молодых лет считался товарищем гетмана. Старшая Кочубеевна была замужем за покойным теперь гетманским племянником Обидовским.
Царь решил обоих доносчиков казнить.
— Может, неправда? — сомневался Ломиковский. — Царь передумает?
Гетман заверил:
— Знающие люди написали. Скоро привезут... А я подчиняюсь царской воле. Пускай бы он и братом мне доводился, тот Василь.
Орлика уже не удивляли поступки ясновельможного. Водит он за нос полковников. Орлик примечал только смятение Апостола. Несколько раз министр Головкин требовал заковать Апостола в кандалы и прислать для допроса, а гетман каждый раз отбояривается: не стоит, чтобы не растревожить казаков... Да наверно же письма Головкина показаны Апостолу... Орлик понимал одно: гетман уже привязал к себе миргородского полковника.
Ломиковский словно с ножа:
— Где же казацкие вольности? Без суда, словно простых хлопов?
Всех мучило то же самое.
Гетман на подушках откликнулся:
— Придержи язык, Ломиковский! А если сюда полковника Анненкова?
— Правду говорит! — распалился и Горленко.
Вся бунчуковая старшина закричала:
— Царь не уважает наши вольности! У ляхов пан так пан! Ни одного шляхтича король не казнит своей волей! А то — батоги...
— Уже не говоря о том, что наше войско за стадо овец принимает!
— Да, никакого уважения!
— Как своих стрельцов уничтожил — так с той поры...
Куда и болезнь пропала гетманская:
— Ляшской воли хочется? Вспомните ещё о гадячских статьях, об Иване Выговском... При ляшской воле не станет государства! Варшавских королей никто не слушает! Та держава не живуча! Как если бы дети не слушали отца! Что будет?
