Она отругала графов, которые так роняли королевское достоинство, поместив королеву в гостиницу. Они должны немедленно найти подходящий дом в Ковентри и перевести туда Марию — хороший дом с преданным королеве Англии хозяином, где она должна оставаться до дальнейших указаний; и Елизавета надеялась, что ее узницу будут охранять днем и ночью.
Бесс, которая уже присматривала подходящую резиденцию, поскольку сама считала, что это роняет достоинство королевы жить в гостинице, нашла старинный дом, известный как Холл Святой Марии. Осмотр дома вполне удовлетворил ее, так как в нем было достаточно апартаментов для королевы.
Марию перевели сюда сразу же по получении письма от Елизаветы. В качестве приемной ей предоставили большую комнату; далее следовали другие помещения, соединяемые деревянной галереей, которые стали ее спальней и прихожей. Ее дам разместили в комнатах поменьше, примыкающих к апартаментам Марии. Бесс решила, что при сложившихся обстоятельствах им удалось вполне прилично разместить королеву.
Теперь, когда они устроились, Хантингдон снова поднял вопрос о ее слугах, к чему Мария отнеслась чрезвычайно враждебно.
— Неужели для вас недостаточно, — резко спросила она, — что меня здесь содержат в качестве узницы, что мне не позволяют увидеться с моей кузиной Елизаветой, что со мной обращаются, как с преступницей? Я не позволю вам, милорд Хантингдон, разлучить меня ни с одним из моих друзей.
Хантингдон попытался успокоить ее.
— Вы не должны смотреть на меня как на своего врага, — настаивал он.
— Когда вы будете вести себя как мой друг, я перестану считать вас своим врагом, — прозвучало в ответ.
— Я докажу вам, что я ваш друг, — пообещал ей Хантингдон. — И очень скоро.
Мария не восприняла его слова всерьез и продолжала, как и прежде, с подозрительностью относиться к нему.
Жизнь в Ковентри больше походила на строгое тюремное заточение. Марии не разрешали гулять на свежем воздухе, и она чахла. Проходило время. Она оглядывалась назад, и ее охватывало безумие от мысли о том, что теперь она еще больше узница Елизаветы, чем в тот момент, когда переступила границу Англии.
— Мне никогда не добраться до юга, — честно повторяла она, обращаясь к Сетон. — Мне не стоило доверять Елизавете.
В конце ноября пришли вести о мятежниках. Они действовали необдуманно, упоенные первыми успехами, и было очевидно, что они не продержатся долго.
— Как бы мне хотелось, чтобы они никогда не предпринимали подобных шагов! — восклицала Мария. — Они не добьются ничего, кроме несчастий для себя и других.
