Кроме того, дядя Стэн первостатейный пердун, а поскольку приехал он уже довольно давно, воздух в помещении изрядно испорчен. Остальные гости морщатся и вертят головами, ища источник зловония, некоторые даже спешат убраться восвояси, но в основном люди слишком тактичны и переносят эту пытку молча.
Все — но не Филипп.
— Господи, дядя Стэн! — восклицает он. — Ты прямо садист. Сам-то ты как свои ароматы переносишь? Или привык?
— Это я кофе в самолете перепил, — поясняет старик.
— Кроме того, он сейчас на диете, ему можно только клетчатку. В сочетании с кофе — взрывоопасно, — поясняет Триш и подхихикивает. А женщинам с определенного возраста хихикать вообще противопоказано.
— Триш у меня медсестра, — гордо сообщает Стэн.
— Это в прошлом, — говорит Триш. — Я на пенсии.
— Но халатик носить умеет. — Дядя Стэн подмигивает и легонько лягает меня носком ботинка. — Намек понял?
— Стэн! — произносит Триш, но не скажу, что она слишком смутилась. Стэн пожимает плечами и тут же наклоняется вперед, чтобы выпустить очередную порцию смертоносных газов.
— Господи помилуй, — шипит Венди себе под нос.
20:54
Пол возвращается из магазина, но вместо того чтобы скрючиться, как подобает, на стульчике и дальше сидеть шиву, он целеустремленно пробирается через толпу в прихожей к и уходит наверх — по всей видимости, проверить, как там Элис.
— Да-а, ему, выходит, все можно? — капризно и обиженно, точно десятилетний ребенок, говорит Филипп.
Кто-то задает матери вопрос на любимую тему: приучение детей к горшку. В комнате тут же воцаряется почтительная тишина, и мать принимается вещать. Она в этом деликатном деле признанный эксперт, и дети ее друзей постоянно обращаются к ней за советами — кто по электронной почте, кто по телефону — по мере подрастания очередных детишек. В ее знаменитой книге есть целая глава, длинная и известная даже отдельно от книги, где популярно объясняются психологические причины каканья в штаны. Она подробненько описывает, как она приучала к горшку каждого из своих детей — поименно! — какие ошибки совершала, какие курьезы случались на этом трудном пути, причем все случаи дефекации изложены так натуралистично, что читать о них можно, только зажавши нос. Вообще вся мамина книга создавалась на основе ее материнского опыта, и четверо ее детей — вполне конкретные герои этого шедевра. Две страницы посвящены не опустившемуся в мошонку яичку Пола, большой раздел — долго не развивавшейся груди Венди, целая глава — тому, как я писался по ночам до шести лет и как мама в конце концов с этой проблемой справилась. Помню, все мое сознательное детство я крал в местном книжном магазине экземпляры маминой книжки и засовывал их в мусорные контейнеры за вокзалом Гетти. Так я пытался скрыть книгу от одноклассников. Но они ее все-таки обнаружили, классе в шестом. И тут началось! Зато в тот год я научился драться.
