— И еще у тебя не было денег, — напомнила Мэри.
— Да, мое дитя, — я был сама кротость. — Замечательно, что ты слушаешь так внимательно.
Она тихо хихикнула и приказала:
— Продолжай.
— Сначала дай мне попить, — попросил я.
Стакан с лимонной водой, которую я так люблю, оказался у моих губ тут чуть ли не в следующее мгновение.
— Только будь осторожнее, — предупредила Мэри. — Ты знаешь, твой мочевой пузырь…
— Знаю, — прервал ее я.
Сделав после этого три аккуратных глотка, я откинулся на спинку кресла и даже позволил себе улыбнуться.
Вот что, на самом деле, в моем возрасте приносит несказанное удовольствие. Всего лишь возможность жить и пить воду.
— Дальше, — потребовала сиделка. — Все выкладывай, сладкоречивый пращур.
— Осталось немного, — продолжил я дозволенные мне речи. — Всего лишь сообщить, что я такую историю нашел. И она, как ни странно, на первый взгляд не имела отношения к религии.
— А на второй?
— Нет в этом мире стоящей вещи, которая не имеет к ней отношения.
— И что за история?
— Ты знаешь ее, — ответил я. — Легенда об идеальном тексте. О том, после которого нужда в каком-либо другом отпадет вовсе. Зачем что-то писать, если идеал уже есть? Лучше не сделаешь. Зачем читать классиков, если они писали хуже?
— А… — слегка разочаровано сказала она. — И после этого ты, бросив писать, принялся создавать этот текст. Чем и занимаешься по сию минуту. При чем тут долголетие?
Послышался громкий звонок.
— Пора, — сообщила Мэри, предваряя вопрос, который я хотел задать. — Вскоре мы уснем и придем в себя только на Марсе, как я тебе обещала. Пора занять наши ложа.
Она показала на плоские, усеянные странными трубками и штукенциями прямоугольники, на которых мог с комфортом поместиться взрослый человек.
— Мне — тоже? — спросил я.
— Да, всем, И поэтому, давай я помогу тебе лечь на ложе, потом устроюсь в своем, а ты, тем временем, не теряй времени зря, заканчивай рассказ.
Она тут же перешла от слов к делу и подкатила мое кресло к тому месту, на котором мне следовало спать до самой посадки на красной планете. Парой минут спустя я уже лежал на нем, чувствуя на правом запястье широкий эластичный браслет. Кажется, с его помощью следили за моим самочувствием.
— Долголетие тут ни при чем, — объяснял я, любуюсь тем, как Мэри изящно устраивается в своем ложе. — Просто история об идеальном тексте является тайной и всерьез с ней соприкоснувшийся уже никогда от ее владычества не избавится. Я перестану быть ее частью лишь тогда, когда она закончится. И она так сильна, что не даст мне умереть, пока я не напишу идеальный текст.
