— В каком смысле? — спросила Мэри. — Какие еще тайные истории?
Я развел руками.
— В тот момент это были всего лишь умозрительные построения. Они подчинялись только законам писательской логики и правдоподобия рассказа, частью которого им надлежало стать.
— Принято.
— Хорошо, продолжаю. Тайные истории, думал я, на чем они держатся, как может проявляться их сила?
— На том, что их никто, никогда не узнает?
Предположив это, моя собеседница не удержалась и задорно улыбнулась. Все рассказанное мной ей по-прежнему казалось забавным.
Я беззвучно поаплодировал.
— Браво! Верно, они ориентированы на тайну. Им не нужно завоевывать мир, они и так способны им править исподтишка. Огласка — мешает. Значит, обнаружить их должно быть очень трудно. Ну а самая лучшая для них маскировка на свете — спрятаться в ворохе пустяков, домыслов, досужих слухов, недостоверных сведений.
— Сумасшедший старикан, ты говоришь про эти истории так, словно они — живые существа.
Теперь в голосе моей сиделки слышалась легкая тревога.
— Писатели все — безумны. Разве ты не знала? — спросил я.
— Вот как?
Я чуть не брякнул «тебе это должно быть отлично известно», но удержался и ограничился лишь тем, что промолвил:
— Вот как-нибудь познакомишься еще с одним, двумя и убедишься, что я не исключение.
— Возможно, так и есть, — задумчиво сказала она. — Давай вернемся к историям.
— Хорошо, вернемся. К тому времени, когда я притопал к возможности существования тайных историй, все эти мысленные построения меня уже довольно прилично забавляли. Поэтому я с большой охотой продолжил размышления и пришел к выводу, что тайных историй должно быть предостаточно в области религии. Ковчег завета, священный Грааль, копье Лонгиниуса. Вот образцы таких историй, решил я. Потом мне пришло в голову, что это может быть одной историей, только имеющей три ответвления. Впрочем, это сейчас не так важно. Главное то, что тайные истории ловко маскируются, добраться до их сути очень трудно, но тот, кто умудрится это сделать…
— Получит бессмертие?
— Будет их пленником, навсегда станет их частью.
— Ага, понятно, — нахмурилась она — И ты, значит, престарелый Уллис, попытался историю о трех ответвлениях разгадать?
— И не подумал даже, — ответил я. — С первого взгляда было ясно, что такой подвиг потребует чудовищных усилий, поскольку она окутала себя гигантским лабиринтом логических ловушек, приводящих к безумию, фактов, кажущихся многозначительными, но на самом деле, подсунутых лишь для того чтобы отнять у исследователя время и силы, да и попросту вранья, умолчаний, искаженных легенд… В общем, за эту историю не следовало браться.
